Сара Брэннан - Хроники Бейна (сборник)

Тесса, Уилл и Джем растили Джеймса в любви и окружали добротой. Но они не научили его защищаться от зла. Они завернули его сердце в бархат и шелка, и это сердце было вручено Грейс Блэкторн. А та сплела для него клетку из колючей проволоки, устлала пол битым стеклом, а потом сожгла дотла.

Магнус завел за спину руку, махнул ею и, увернувшись от клинка Грейс, шагнул в открытую с дверь.

– Если кому-то станет известно, о чем этой ночью с тобой говорила мать, – сказала Грейс, – клянусь, я тебя убью.

– Похоже, вы и в самом деле думаете, что вам это удастся, – вздохнул Магнус.

И все-таки она была прекрасна, как отблеск солнца на стали клинка.

– Кстати, у меня есть подозрение, что, знай Джеймс Эрондейл, что я направляюсь сюда, он передал бы вам привет.

Грейс опустила меч. Глаз за опущенными ресницами не было видно.

– Какое мне дело до Джеймса Эрондейла? – спросила она.

– Мне кажется, вам не стоит так говорить. Полагаю, в некоторых случаях не клинок выбирает, куда разить.

Грейс подняла глаза. Они снова напоминали глубокие, спокойные озера.

– Клинку все равно, – ответила она.

Магнус повернулся и зашагал к ржавым воротам мимо зарослей черных роз. У самых ворот он обернулся и увидел, как в окне наверху колыхнулась занавеска. Разумеется, он предупредит обитателей Нижнего мира, чтобы они держались подальше от Татьяны и от ее мерзких планов. Он был уверен: независимо от предложенной цены, ни один из них не пойдет против нефилимов и Татьяне не удастся сотворить свое черное дело.

Но вот как помочь Джеймсу Эрондейлу, Магнус не знал. Грейс с Татьяной, должно быть, наложили на него заклятие. Они были способны на это, но зачем им это, он не понимал. Какую роль мог играть Джеймс Эрондейл в гнусном заговоре? Скорее всего, юноша просто стал жертвой чар прекрасной девушки. Любовь есть любовь, и разбитое сердце нельзя излечить заклятием, не лишив его навсегда способности любить.

Он не видел причины рассказывать Тессе с Уиллом о том, что узнал. Свои чувства к Грейс Джеймс держал в тайне, и Магнус поклялся, что не выдаст ее. Как раньше он никогда не злоупотреблял доверием Уилла, так и сейчас не собирался злоупотреб лять доверием Джеймса. Что толку Уиллу с Тессой знать, как зовут боль их сына, если лекарства у них все равно нет?

Он вновь вспомнил Камиллу – как ему было больно, когда он узнал правду, как противился этой правде, готовый разрезать себя на куски, лишь бы и дальше пребывать в неведении. Но в конце концов он был вынужден принять эту правду, превозмогая страдания.

К подобным мучениям Магнус относился отнюдь не легкомысленно, но даже смертные не умирают от того, что кто-то разбивает им сердце. Какой бы жестокой ни была Грейс, Джеймс рано или поздно оправится, даже несмотря на то, что он – Эрондейл.

Пару часов назад, когда он впервые увидел Грейс, у него возникло чувство, что перед ним стоит хищник. Она была совсем не такой, как Тесса, которая всегда успокаивала и поддерживала Уилла, заставляя его глаза смеяться.

По какой-то злой, жестокой иронии, думал Магнус, одного Эрондейла любовь спасла, а другого осудила на муки.

Он бы многое отдал, чтобы забыть слова Татьяны, звучавшие приговором. Он пообещал Тессе навестить их еще раз, но теперь понимал, что его единственное желание – поскорее бежать. Ему не хотелось думать, что о нем будут говорить Сумеречные охотники, что случится с ними и с их детьми.

Нефилимы бывают разные. Одному он предложил свою помощь, но ее отвергли. Вторая предложила совершить убийство, а третья приставила к груди острие меча.

Его прохладно-сдержанные отношения с Уайтлоу из нью-йоркского Института вдруг показались ему чудесными. Он прикипел к Нью-Йорку и не собирался ничего менять. И он был рад, что уезжает из Лондона. В душе его проснулась ностальгия по ярким огням Большого Яблока – города, где разбитых сердец было намного меньше.

– Куда? – спросил кучер.

Магнус подумал о корабле, державшем курс из Саутгемптона в Нью-Йорк, о том, как будет стоять на палубе и дышать свежим морским ветром, смывающим плесень лондонской атмосферы.

– Домой, пожалуй, – сказал он.

В воздухе певуче просвистела стрела и легко, как нож в яблоко, вошла в грудь Алдуса. Он на мгновение выпрямился, взглянул на нее и упал замертво. На гранит брызнула кровь.