Саша Шурупов: Я за тобой вернусь

– Да. Тебе говорю, ибо ты весомая точка опоры этого хрупкого мира. От тебя идёт свет, Эдуард. Пока ещё идёт. Поэтому повторю, ведаешь ли ты человек, что делаешь?

Эдик совсем не удивился, что его имя известно блажному, он тоже личность известная. Сглотнув, Эдуард слегка кивнул и сказал:

– Ведаю, батюшка. Пьяный стою на асфальте, слушаю бред сумасшедшего и собираюсь с друзьями продолжить начатое нами веселье.

Все поддержали Эдуарда дружным хохотом, а Арков выставив указательный палец правой руки в лицо блажному, заржал словно конь:

– Посмотрите на сие создание дамы и господа и запомните. Вы видите его последние секунды, Ибо мы проваливаем.

Нисколько не обращая внимания на издевательства, Панкрат не сводил взгляда с Эдда:

– Не ведаешь, тихо сказал он, – но у тебя будет возможность понять, что к чему. Тебе в этом помогут. Скоро. Ждать не долго.

Резко сделав шаг вперёд, блажной слабым шёпотом произнёс, почти в лицо Эдика:

– А в курсе ли ты, почему одуванчики жёлтого цвета, а ни какого-нибудь другого?

Несколько секунд царила пауза, а затем дружный хохот нарушил тишину. Смеялся и сам Эдик. Арков, сгибаясь пополам от смеха хлопнул Эдда сзади по спине так, что тот чуть не упал на землю. Вовремя выставив руки перед собой, Эдуард ухватился за плечи блажного. Кто-то, всё ещё давясь смехом, крикнул Эдику, выдыхая:

– Не заразитесь недоразвитостью, Эдуард Аркадьевич.

Эдик сам хохотал, что есть мочи, повернувшись всем телом к своей компании. А когда он резко обернулся, чтобы посмотреть на выражение лица Панкрата, то не обнаружил того вовсе. Сказать честно, Эдуарда пронзил холод. Он никак не ожидал увидеть за собой в полумраке только силуэты домов и больше ничего.

К собравшимся подкатили два заказанных заранее лимузина. Кто-то, садясь в машину, утирал слёзы от смеха, кто-то всё ещё продолжал смеяться, кто-то выдвигал гипотезу, что одуванчики жёлтые всего лишь потому, что они не синие и его поддерживали дружным смехом. Ехали в очередной клуб навеселе. Все. Кроме Эдика. Как ни было ему странно и дико, но он думал, про эти одуванчики. Его совсем не интересовал вопрос, почему они именно жёлтые, вопрос был другим. Почему эти слова показались ему до боли знакомыми? Ведь он их явно слышал, когда-то раньше. Но когда, вспомнить не мог.

Наутро Эдуард появился в своём кабинете, чтобы из сейфа взять кое-какую наличность, пару банковских карт и загранпаспорт. Он не собирался задерживаться долго, взяв необходимые ему вещи, собравшись уже уходить, услышал, как в прихожей его кабинета кто-то оживлённо и достаточно громко общается с его секретаршей. Выйдя из кабинета, Эдуард увидел Анжелу, стоявшую спиной к нему и ругаясь о чём-то с мужчиной, которого он сразу узнал. Паша. Таксист и электрик, алкаш и завязавший, в какой-то степени его «друг», кажется, это сейчас так называется.

– Анжела, успокойтесь, пожалуйста, я его знаю. Павел, что Вы хотели? – начал он.

Сказать, что Паша плохо выглядел, ни сказать ничего. Глаза помутневшие, слегка заплаканные, небрит, волосы всклокочены в разные стороны, похудевший за одну ночь килограмм на 5, перед Эдуардом стоял совершенно другой человек, нежели вчера вечером. Создавалось впечатление, будто этот человек, ничего не ел и не пил, кроме алкоголя несколько суток. Пашка сделал шаг к Эдику и почти шёпотом начал:

– Эд, дружище, вчера вечером, когда мы с тобой расстались, звонила моя жена, она сказала, что Жанну увезли по скорой в больницу. Ей стало очень плохо, я сразу помчался туда. Позже врач нам объявил, что если мы за неделю не соберём всей суммы, Эд, они ничем не смогут помочь, – он всё говорил без остановки, казалось будто вовсе не дышал, а если и глотнул воздуха, то выдыхать его уже не намерен, – Эдик, родной, нужно восемьдесят тысяч американских, будь они не ладны, долларов. Ты же большой человек, занимаешь такой пост, выручи меня, я ведь за неделю такой суммы не наберу, а потом, когда всё наладится, продадим квартиру, машину, но деньги тебе вернём, сами куда-нибудь уедем, мы найдём себе пристанище. Родители же не должны хоронить своих детей, а без ребёнка я жизни не вижу. Эдик, ради Христа……..

Дальше Эдуард не дал произнести ему ни слова.

– Как ты смеешь произносить при мне это имя, какое право ты имеешь просить у меня, что либо. Да ты хоть представляешь, с кем ты говоришь и чего желаешь. Забудь меня и старую дружбу, ты мне чужой, я не видел тебя много лет и поверь, ни разу тебя не вспомнил. У меня есть всё, а кто мешал тебе этого добиться, кто заставлял тебя всё это время быть кем попало, кто заливал в тебя алкоголь и кто внушил тебе, что необходима какая-то любовь, привязанность к людям. Кто тебе сказал, что нужно оставлять после себя такое же бесполезное потомство, как и ты сам. Кто?