Александр Зубов - Экстрасенс

Постепенно самочувствие стало улучшаться. Периоды бодрствования теперь длились довольно долго – иногда до часа. Он уже мог общаться, выдавливая из себя отдельные слова. Впрочем, каждый звук почти еще буквально рождался, а на формирование речевого выражения уходило столько сил, что больной после таких проявлений быстро засыпал. В большинстве случаев бодрствования рядом с его кроватью всегда появлялась Алевтина Яковлевна.

Вскоре Сергея Богданова перевели из реанимационного отделения в палату для «тяжелых», где кроме него находились еще двое мужчин. Мама, с утра до вечера находившаяся в больнице, сумела договориться о наделении ее волонтерским статусом, позволявшим официально ухаживать за пациентами. В палате сына она заменила почти весь технический персонал, взяв на себя заботы по уборке помещения, выносу испражнений, помогая медсестрам в кормлении больных и смене их постельного белья. Как в дни забытого рождения, Сергей познавал мир через мать, с ее помощью заново учась нормально говорить.

В больнице стали появляться редкие друзья и подруги. Инна не приходила. Хотя ему казалось, что связанные с ней страницы жизни вырваны, оставшиеся у переплета обрывки чувств заставляли едва уловимо мечтать о том, чтобы увидеть ее, измененную случившимся, раскаивающуюся, жертвенно влюбленную. Зато приходил полицейский, провел выяснение обстоятельств ДТП, составил протокол и сообщил, что можно забрать найденные в машине вещи, написав доверенность на кого-нибудь из ближайших родственников. Смартфон, лежавший во время поездки на приборной панели в ожидании спасительного звонка от нее, пришел в полную негодность, но сим-карта не пострадала и Лиза вставила ее в один их находившихся в ее семье старых аппаратов. Сергей ждал, что она хотя бы позвонит. На телефонную связь выходили знакомые, подчиненные, друзья. Ее не было.

Пришел Дмитрий Николаевич Сорокин – генеральный директор PR-агентства, в котором Богданов начал работать сразу после окончания университета и дорос от начальных должностей до заместителя руководителя. Шеф почти искренне жалел, задавал дежурные бестактные вопросы: «Как же это случилось, Серега?», «Что тебя заставило давить на газ?» и т. п. Пожелал скорейшего выздоровления, напомнив, что впереди кампания по выборам депутатов региональной законодательной думы, в ходе которой агентство традиционно имеет повышенную нагрузку и дополнительные доходы.

Мама снова, как в младенчестве, учила его ходить. Ей также помогали ходунки, только теперь не детские, а медицинские. Сергею было непривычно, тяжело и больно, но он старался не подавать виду, чтобы как можно меньше расстраивать ее. Появившееся желание шагать для нее, а не для себя, давало дополнительные силы, усиливало стремление, скорее приближало к цели. Правда, интенсивным тренировкам противился лечащий врач, опасавшийся, что лишнее движение спровоцирует рецидив травмы головного мозга, кора которого была повреждена во время удара. Но уставший от беспомощного существования пациент больше страданий ощущал от неподвижности, а потому стремился всякую свободную минуту, в которую чувствовал в себе силы, продолжать тренировки с ходунками.

Однажды вечером, когда мама уже ушла, он, решив удивить ее в следующий день личным прогрессом, снова взялся за тренажер и, не обращая внимания на боли сначала в ногах и спине, а затем и в голове, стал пытаться оторваться от конструкции, чтобы сделать самостоятельный шаг. Казалось странным, но в этот раз напряжение не проявлялось обильным потоотделением. Даже лоб был сух и, по ощущениям, холоден. Смотревшие за процессом соседи по палате, один из которых уже двигался на костылях, а второй и вовсе пока не вставал с постели, пытались подбадривать и давать какие-то советы. Сергей оторвал одну руку, постепенно стал переносить вес тела, чтобы убрать вторую, отпустил ходунки, постоял, вознамерился слегла двинуть вперед левую ногу, собрался и вдруг сначала негромкие голоса других больных начали слышаться так, будто он находился в каком-то невидимом сосуде, проникая сквозь который звуки, многократно ударяясь о стены, множились, заполняя вибрациями пространство. Следом возникла разламывающая череп от челюсти до затылка резкая головная боль, он хотел сказать товарищам, что чувствует себя нехорошо, но не смог открыть рот, который намертво замкнуло мышечным спазмом и, увидев приближение пола, понял, что теряет сознание за мгновение до того, как оно погасло.