Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том второй

— У них, у святых, — изрек он, — тоже бывают свои замашки. Мне иногда кажется, что они слишком много спят. Святой Дух мог бы тут как-нибудь взять палку и навести порядок!

По мнению Эндри, ничего не было лучше плавания в Рейне. От замка они ехали тучными лугами. Эндри на своем пони, Ян на крепком ирландце, лучшем скакуне в Войланде. Их сопровождал Питтье. У берега Рейна они слезали и раздевались. Красные штанишки на желтой подкладке давно были сданы в архив. Они не жили и недели после того, как стали впору, — это и Катюша могла бы знать, что из старых блуз никак нельзя сшить хорошие купальные штаны.

Теперь у Эндри был настоящий купальный костюм: синий с белым поясом, точно такой, как у ее кузена. Только у него на поясе был маленький кармашек, куда он клал деньги. Деньги им нужны были для их поездок на купанье.

Сначала они некоторое время играли на песчаном берегу между каменной перемычкой и плетнем, купали лошадей в реке. Затем, оставив коней Питтье, плавали посредине реки. Они должны были смотреть в оба, когда шел пароход с длинным караваном барж. Волны высоко перекидывались тогда через их головы, но Эндри уже давно не испытывала никакого страха, чувствуя себя с кузеном в полной безопасности. Когда она уставала, она подплывала к нему, клала левую руку на его плечо и плыла с его помощью. Под июльским солнцем они переплывали Рейн, плыли вниз по течению, ждали буксира с баржами. Взбирались на лодочку, привязанную к последней барже, на ней они доезжали до того места, где они оставили Питтье, спрыгивали в воду и плыли до берега.

Самым приятным было сидеть рядышком на палубе баржи на солнышке. Ян вынимал нз своего поясного кармашка деньги, беседовал с корабельщиком. Они платили за проезд, а корабельщик приносил им большие ломти белого хлеба, толсто намазанного маслом с еще более толстыми кусками превосходного голландского сыру. На свете не было ничего более аппетитного, чем такая закуска посреди Рейна.

И солнце смеялось им, и все было так молодо, так юно!

Взявшись за руки, они сидели в глубоком молчании и смотрели на желто-зеленые волны с серебряно-белыми гребешками, на голубое небо, на летние барашки, плывшие в небе. Все было так тихо, что они слышали биение своих сердец.

— Ян! — говорила Эндри.

— Что? — спрашивал он.

Она говорила:

— Когда я буду большой, я выйду за тебя замуж.

Мальчик смеялся.

— Тогда тебе еще долго ждать, Приблудная Птичка! Я не хочу жениться, девочки для меня слишком глупы.

— И я тоже? — спрашивала она.

— Ты? — обдумывал он. — Ты еще слишком мала.

Она настаивала:

— Но я ведь вырасту. Когда я буду большой, я унаследую весь Войланд, это сказала бабушка. И тогда я выйду за тебя замуж и подарю тебе все, слышишь, Ян?

Мальчик мечтательно глядел на плывущие облака.

— Нет, — сказал он тихо. — Я не желаю Войланда. Он хорош только для каникул. Я хочу туда, в широкий мир…

Маленькая девочка вздохнула, но его руку держала крепко.

Эндри Войланд занялась такой игрой в своей комнате в «Plaza»: выдвинет ящик, посмотрит, что там лежит, возьмет рубашку, чулок, платок и отложит в сторону. Погладит, не зная, что делать. И думает о том, что было, и чувствует, что нечто должно придти. Иногда она внезапно испытывала отвращение к себе и ко всему, что ей предстояло сделать с собой. Так, вероятно, гусеница сама себе становится противной, когда чувствует у себя появление крыльев.

Увидев свой костюм для верховой езды, она рассмеялась. Чего ради притащила она его с собой из Гринвич-Виллиджа? До весны она уже не сможет ездить в Парке, а тогда — давно уже будет в Европе. Там она, конечно, его не наденет. Если ей и суждено когда-либо сидеть на коне, то не в таком костюме. Она бросила на стул костюм, шляпу, сапожки. Позвала горничную.

— Возьмите это, — сказала она, — мне это уже не нужно!

Девушка посмотрела на нее с удивлением:

— Возьмите, — повторила она. — Я дарю вам.

Вы можете это продать.

Девушка сложила все аккуратно и унесла, забыв только хлыст. Эндри взяла его в руку, свистнула по воздуху, описав круг снизу вверх, как это делала когда-то бабушка, графиня Роберта, владелица замка и земли Войланд, вотчинница Цюльпиха и Краненбурга на Рейне! Вполголоса произнесла эти слова: как они звучат! Она, она — всего лишь Эндри Войланд, и больше ничего!

Теперь, когда снова Войланд взял в свои руки мужчина — ее зять, этот капитан фрегата из Баварии, имени которого она не знала, — он получит эти красивые титулы.