Анатолий Старов - Жизнь в полумраке

— Маша, — с трудом шевеля языком, с едва двигая замерзшими мышцами рта, произнес Николай — ответь мне, почему ты раньше не лишила меня жизни?

— Во-первых, я тебе уже говорила, что я не Маша. Это я в той, прошлой, загубленной тобой жизни, была Машей, теперь я ведьма и зовут меня Морриганой. А, во-вторых, ты прав, у меня было много возможностей лишить тебя жизни. Ты помнишь случай в дренажной канаве? Ты, конечно, помнишь, как, напившись, полез под колеса машины? Я тогда едва успела спасти твою никчемную жизнь. А случай с повешеньем? Ты до того допился, что даже повеситься по-человечески не смог. Лишать тебя жизни в тот момент, когда ты сам этого хочешь? Ну, уж нет. В то время для тебя жизнь ничего не стоила. И для меня твоя смерть тогда была совсем не интересна. Я долго ждала, когда ты оценишь вкус жизни, когда самый маленький шанс сохранить жизнь для тебя будет стоить любых лишений, даже тобой же отрезанной руки, — Морригана бросила к лицу лежащего обессиленного Николая его отрубленную кисть. — Полюбуйся ею, и, прощай, скоро светает. Мне пора.

Она с улыбкой поднесла свою ладонь к ладони левой руки Николая. Послышался звук электрических искр, и между их ладонями начали проскакивать маленькие молнии. Тело Николая забилось в конвульсиях, и через несколько мучительных мгновений агонии он затих. Теперь навсегда.

Морригана наклонилась к лежащему трупу и похлопала по карманам брюк. Почувствовав в них что-то мягкое, наклонилась и вытащила из правого кармана кожаную перчатку. Удовлетворенно улыбнувшись, она еще раз внимательно посмотрела на лицо человека, сломавшего ее жизнь, выпрямилась и, прошептав что-то негромко, медленно растаяла в сумраке наступающего зимнего утра.

А утром, выйдя на порог, его закоченевший труп обнаружила жена.

Жила Маша в селе отшельником. После работы заходила в магазин за продуктами и домой. Ни с кем особо не общалась, разве что по работе. Однажды Ольга Степановна увидела ее на рынке. Стояла в очереди за помидорами. Не понравился учительнице ее вид. Бледная какая-то, глаза ввалились, под ними круги черные. Стоит, даже покачивается. Подошла она к ней, хотела расспросить, как жизнь ее, как мама. Но увидев свою бывшую учительницу, она смутилась, съежилась как-то. У Ольги Степановны так и не хватило духу начать расспросы. Поздоровалась просто, да и пошла восвояси. А через несколько дней после этой встречи, по словам Гены, видел он ее с каким-то мужчиной. Да лучше бы и не видел. А получилось так. Был как-то Гена в соседнем городе в командировке. Посылали его за какими то деталями для сельского гаража. Ну, Генка и обрадовался, что оторвался от жены, выпил водки. Да слегка не рассчитал, перебрал. Чтобы не появляться дома в нетрезвом виде, иначе получишь нагоняй от жены Юльки, решил поспать на природе, благо лето было в полном разгаре. Сошел он с аллеи, что от вокзала идет, лег на травку под кустики, да и заснул. Проснулся он поздним вечером от разговора двух человек, что сидели недалеко на скамейке. Ярко светила на небе луна, освещая все вокруг мертвенно бледным светом. Да и фонари вовсю светили. Прислушался, больно уж голос женский знакомый. Выглянул из кустов, смотрит, действительно, сидит Маша с каким-то мужчиной. Вскоре Маша и говорит:

— Виктор, вытяни вперед свои руки.

— Это зачем еще? — не понял собеседник.

А Маша ничего не отвечает, только уставилась в глаза собеседника своими зелеными глазами и молчит. Что-то изменилось в лице Виктора. Как судорога прошла какая-то. Послушно поднял руки, вытянул перед собой ладонями вверх. Маша положила свои руки на ладони мужчины, а сама, смотрит в его глаза, не отрываясь.

Гена, сидя в кустах, ясно услышал даже слабое потрескивание, похожее на звуки электрических искр, доносившееся со стороны собеседников и вскоре донесся запах озона. Присмотревшись, увидел в неверном ночном свете маленькие искорки, проскакивающие между ладонями. Даже при неярком свете ему было хорошо видно, как наливается румянцем лицо Маши, и как покрывается нездоровой бледностью лицо мужчины. Так продлилось несколько казавшихся бесконечными мгновений. Наконец, Маша прикрыла глаза в радостной истоме и опустила свои руки. Мужчина без сил откинулся на спинку скамейки. Маша встала и, даже не взглянув на неподвижно сидящего мужчину, не спеша пошла по пустынной в этот поздний час аллее. Гена долго еще сидел в оцепенении от увиденного. Потом вскочил и бросился на вокзал, вызывать милицию.