Ирина Тарасенко - Истории гранитной мастерской

Эту историю мне рассказали однажды и только один раз, больше к ней никогда не возвращались. В лес даже за грибами никто из той компании больше не ходил. Одна из женщин через месяц поставила памятник своему отцу. А другая так и не объяснила, почему она плакала у костра той ночью.

Мишаня работал на городском кладбище, занимался благоустройством могильных мест. Работы летом бывает всегда много, вздохнуть времени нет. Мишане это нравилось. И не потому, что заработки хорошие, а потому, что не оставалось времени на собственные мысли. Только под дерево сядет передохнуть, задумается о своей бестолковой жизни, глядь– а уже заснул. Уставал очень.

Жизнь его и впрямь была бестолковая, не организованная какая-то. Жилья своего не было, семьей не обзавелся. Дочка, правда, росла в другом городе, он ее любил очень, навещал, подарки привозил. А здесь он был один, как перст, не считая подружки. Да и то неизвестно, долго ли продлятся их отношения.

Вот заснул он как-то под сиреневым кустом в тенечке, рядом с могилой своего друга– Бориса. Жара стояла несусветная, а тут прохладненько было. Сел дух перевести, его и сморило. И приснился ему сон.

Будто подходит к нему мужчина, весь строгий такой, в очках, в черном костюме, но только почему-то в белых тапочках. "Что это он в жару такую в костюме шерстяном? -думает Мишаня сквозь дрему,– и тапочки напялил белые, тенисные, что ли?"

Спит Мишаня и одновременно соображать пытается. Вдруг его осенило! «Да это же Борька, друг мой усопший!» От этой мысли Мишаня заволновался весь, но все равно не проснулся. Между тем, Борис подошел поближе к спящему, руку на плечо положил, вздохнул. Мишаня не испугался, предложил ему рядом присесть.

–Это хорошо,– проговорил усопший, – что ты нас не боишься. И работаешь ты тут на совесть, не халтуришь, как другие. Они думают, никто не видит. А мы все замечаем, за всеми тут приглядываем. Хороший ты человек, Мишка, всегда хорошим был. Хочу тебя отблагодарить. Не все, правда, мы тут можем. А что можем, то тебе, живому, и не нужно, наверное. Но вот одну вещь могу для тебя сделать.

–Какую вещь? – пробормотал сквозь сон Мишаня.

–Слышу я твои мысли печальные, все понять пытаешься, что в жизни не так сделал. Отчего она у тебя такая – вся наперекосяк. Так ведь?

–Так.

–Я тебя в прошлое верну, и ты там свою самую большую ошибку исправишь. Ту, с которой все не так пошло. Хочешь? Только вот, когда ты ее исправишь, то с того момента уже ничего помнить о том, что с тобой дальше было, не будешь. У тебя уже другая жизнь будет и память будет совсем другая.

Ничего не ответил Мишаня, а стал соображать, с какого момента у него все не так пошло. Стал потихоньку жизнь свою вспоминать, как будто кинопленку старую смотреть. Дремлет и смотрит. Во сне Мишаня то улыбался, то волновался, то плакать принимался. Столько чувств разных испытал за свой не очень долгий сон! Как будто, жизнь свою заново прожил. Он и не думал, что она у него такая интересная и неоднозначная была. И радости были, и страдание, и горечь, и печаль, и любовь. Много всего, оказывается, было. Он и не думал раньше.

–Ну, что? Надумал? Делать тебе мой подарок, Мишка? Мы тут таких вещей никогда не делаем, нельзя. Но ты мне другом был, и я нарушу правила.

–Нет, Борис. Спасибо тебе. Очень я благодарен за твое отношение. Не ожидал даже, что ради меня кто-то может правилами пренебречь. Но я хочу собой остаться. Я свою жизнь прожить хочу, не чужую. Мои ошибки– это мои ошибки, и счастье мое – это только мое счастье.

–Ну, тогда, прощай, друг.

–Спи с миром. Спасибо.

Подул влажный ветерок, деревья, наклонив свои кроны, зашелестели листвой. Набежавшие тучки закрыли солнце, собрался дождь. Мишаня немного озяб, проснулся, открыл глаза. Но непогода не испугала его, не заставила бежать с кладбища. Он еще долго лежал под раскидистым сиреневым кустом, прятавшим его от дождевых капель, и чему-то тихо улыбался.

Александр Николаевич Зуев жил в квартире с гранитной плитой. Обколотая по краям, она была очень неудобна в переноске. Передвигать метровую и достаточно толстую стелу было вообще делом не легким, не говоря уж о том, чтобы переезжать с ней с места на место.

Зачем же Александр Николаевич таскал за собой этот камень?

А дело было в том, что много лет назад его мама и тетушка – родные сестры, завещали ему похоронить их в одной могиле и поставить памятник один на двоих. Достать в то время настоящий гранит было не легко, но они побеспокоились об этом заранее. Очень уж им хотелось, чтобы на их могиле стояла гранитная плита на двоих красного цвета.