Данил Казаков - Юлька

– Да, конечно, – задумчиво отозвался он, всё ещё непрерывно наблюдая за улицей. Завуч уже выходила, заводила свою машину. – Вот только, Валентина Петровна отъедет, а то мне плохо выехать.

– Так, я на вас надеюсь, мне так приятно с вами ездить. Вы никогда не превышаете скорость. С вами спокойно.

Подвозил Павел Иванович свою коллегу пару раз, хотя она говорила, словно её подвозят, как минимум раз в неделю.

Они уже подошли к девятке, когда из-за угла вывернула машина. Павел Иванович, тянул время, старательно убирал напавшие листочки, украткой всматриваясь в сторону машины. Быстро спрыгивали парни, осторожно слезали по лестнице девушки. Юлька снова спустилась по лестнице последней. Она с улыбкой глянула в его сторону. Павел Иванович быстро изобразил улыбку, стремясь прочесть что-то в её глазах.

– Павел Иванович, поехали. – Коллега приняла его улыбку на свой счёт и доверчиво положила ему руку на плечо. Все четыре квартала она мило щебетала, намекая о своих поклонниках, друзьях. Они вот-вот сделают ей предложение. Павел Иванович по-прежнему мило улыбался и отказался подняться и попить чайку.

Комнаты в квартире Павла Ивановича оклеены дешёвыми полосатыми обоями. Во большой комнате, где в основном проживает хозяин с матерью Еленой Сергеевной, на полосках стелются розоватые цветы с мерцающими звёздочками. В комнате напротив обои зеленоватого оттенка. Ярким красочным пятном со цветущими розами там выделяется календарь за 1979 год. Его прикрепила ещё Анечка, двадцать лет назад. На широком подоконнике спокойно белеет куст разросшейся хризантемы. Её тоже посадила Анечка. Между кроватью и шифоньером на тумбочке сиротливо примостилась большая фотография Анечки с новорожденным сыном. Она улыбается прямо в камеру, заботливо прижимая сына к груди. Павлу Ивановичу иногда кажется, что Аня улыбается ему весело. Но иногда взгляд её кажется ему грустным и даже печальным, сердитым. Он старался сохранить хризантему и отрезал отростки, ставил в воду и выращивал новый цветок на смену старому. Здесь ремонта не было со смерти Анечки. Однако свекровь протирая полочки в серванте, тщательно переставляла вазочки, статуэтки, красивые фужеры и бокалы, подаренные молодым на свадьбу. Раз в неделю она мыла пол, по которому редко ступала нога человека. Павел Иванович только иногда заходил по вечерам, усаживался в широкое мягкое кресло, прикрывал глаза, задумывался. Елена Сергеевна в такие минуты замолкает, спицы в её руках перестают мелькать. Она не поворачиваясь к сыну, по слуху пытается угадать его настроение. Она боится услышать его приглушённые всхлипы. Пусть лучше молчит, тогда есть надежда, что сын задумался о будущем, а не вспоминает прошлое время.

В основной комнате, у хозяйки, растут герань и алоэ. Они росли ещё при жизни её матери. Елена Сергеевна посадила только зигокакстус. Понравились ей его пламенеющих зимней порой обилие пламенеющих звёздочек. Стену украшает пара картин с заросшим прудом и тремя охотниками. Была мода, в её цехе многие закупили такие картины, вместо ковров и цветных календарей. Купила и Елена Сергеевна, чтобы не отстать от своих подруг. Однако гордостью её является толстый пушистый бежевого цвета ковёр на полу. Ещё радуется вишнёвого цвета бархатной скатерти с кистями на квадратном столе. Там лежат только одинокие газеты и журналы, изредка просматриваемые хозяевами. У матери тоже есть своё мягкое кресло, куда она свободно помещается своим похудевшим и постаревшим телом. Оно стоит у окна, там старушка тихонько вяжет, смотрит телевизор, прислушивается к звукам, доносившимся с улицы, поджидая сына. Что бы Елена Сергеевна не приготовила на ужин, Павел Иванович всегда оставался довольным.

– Я давно мечтал о пельменях, – утверждал он. Или уверял, что об её блинах он думал ещё на работе. Тихие вечера проходили у них спокойно, со сдерживаемыми вздохами матери.

– Вот, вяжу, вяжу, – сетовала она, – вяжу, да распускаю. А надо бы уже и по делу вязать.

Она показывала сыну маленький мягкий носочек, красивую, тоже маленькую шапочку.

– Да и фотографию надо бы с тумбочки убрать. Для памяти, конечно, нужно оставить, положить в фотоальбом. А то она энергию из тебя вытягивает, спокойно жить не даёт. Ведь, всё было, было, до прошло, давно прошло.

Для старушки в словах было главное слово: прошло. А он в первую очередь слышал: было. Было, когда сын болел, а он всё надеялся на таблетки, Потом на уколы. Дальше так же произошло с Аней. Что он упустил? Ежевечерние сетование матери он, обычно, пропускал мимо ушей. Однако сегодня он хотел уловить в них более настойчивое желание, которое бы подвигло его на поступок. Ни Светлану Ивановну, ни Валентину Петровну он не хотел видеть в своей квартире. Только Юлька могла быть здесь. Но он понимал, что Юлька ещё девчонка, велика разница в возрасте между ними. Ей ровесники нужны, молодые безусые парни, ещё не ходившие в армию.