Дмитрий Савельев - Новая Зона. Сердце обители зла

Химкостюм на монашке поновее моего, да уж больно какой-то кургузый. Сапоги правильные, с фарфором. Шлем с забралом, но уродский, казённый. За спиной, как и у меня, специальный рюкзак, напичканный всем необходимым.

Медленно иду впереди с дозиметром в руке. Монашек за мной – как велено, шаг в шаг.

Не протопали и пятидесяти шагов – дозиметр запищал, рентгены попёрли вверх. Вон она, голубушка, – «комариная плешь» в десяти метрах по курсу. Это тебе не 10 Же за Стеной, тут вся тысяча будет. Вертолёт может в тонкий блин расплющить. Сталкеры минувших дней их гайками обнаруживали. Только гайку-то иногда и забудешь бросить, да и кончиться гайки могут – не попрёшь же с собой целый пуд. Великая вещь – дозиметр!

– Стоять! – рявкаю. – Впереди – смерть! Мокрого места не останется. В прямом смысле слова.

Монашек так и замер с поднятой ногой. «Видно, послушанию его там, на Афоне, хорошо обучили», – думаю. Как я в тот момент ошибался!

«Комариные плеши» всё время кочуют по Зоне. Ранняя «комариная плешь» – плохая примета у блогеров. Означает, что теперь все аномалии на себя соберёшь…

В общем, аккуратненько обошли «блуждающую смерть» по тротуару – и опять на мостовую. Слева и справа – хрущёвки с выбитыми стёклами. В них наш брат блогер не любит соваться. Там полны подвалы «ведьминого студня» – даже «фарфоровые» сапоги не спасут. Да и другой всякой мерзости хватает.

Проходим очередной мёртвый квартал. Вдруг чувствую – как будто лёгким ветерком из-за угла дома подуло. Знаем мы этот ветерок!

– На брюхо! – кричу я монашку и сам, естественно, заваливаюсь.

В этот раз он тоже послушался. И понеслась!

У «жгучего пуха» есть одно любопытное свойство. Был бы он разумным, я бы назвал это свойство благородством: «пух» почти не трогает лежачих. Есть у него и ряд других интересных свойств. Если «пух» соприкасается с кожей в нескольких местах, он очень быстро убивает человека: сначала появляются гигантские волдыри, потом останавливается сердце. Но химкостюм и шлем от этого, конечно, предохраняют. Если останешься стоять, весь пух соберётся вокруг тебя и поднимет тебя в воздух. И полетишь с ветерком… до ближайшей «комариной плеши» или чего похуже. А последнее его свойство, как и первое – весьма положительное: «жгучий пух» никогда не вылетает за Стену. Пожалуй, он всё же разумен в определённом смысле слова.

Несколько белых пушинок повисели напротив моего забрала, подумали да и отправились восвояси. Ветерок стих. Хотя на самом деле никакого движения воздуха я не ощущал – это шестое чувство артемьевского блогера предупредило о «пуховой» атаке. Будь батёк без меня, он бы живо улетел в свой последний полёт.

Встали, двинулись. Пока жить можно. Прошли последний квартал и, как всегда неожиданно, оказались в сельской местности. По бокам от шоссе разбросаны деревья-мутанты с синими листочками и какие-то совсем уж невообразимые разлапистые разноцветные кустики. Я осторожненько сделал селфи на фоне особенно красивого куста.

Пошли дальше. Метров через двести нам сворачивать на грунтовку. Но до неё ещё нужно добраться и не гробануться. Зона – подлая стерва. Сначала манит пальчиком и подмигивает, как развратная королева красоты, а только зайдёшь к ней в спаленку – скидывает безупречную оболочку, и под ней обнаруживается злобная деревенская баба, а то и вовсе мужик – маньяк и садист.

Тут у меня холодок по спине побежал. Дозиметр молчит, а холодок всё выше и выше, уже к затылку подбирается. Глянул я на обочину – а там «чёртовой капусты» чёртова туча набежала. Того гляди плеваться кислотой начнёт. С этой «капустой» никогда не знаешь, как себя вести. Был у нас один блогер отчаянный – Серёга Костолом, он как видел скопление «капусты», сразу бросался в центр с боевым воплем – чертята и разбегались от его неистового напора. Только один раз не разбежались, прогрызли химкостюм – и заказывай панихиду, мама.

Я скомандовал батьку́ остановиться, стою и наблюдаю. А «чёртова капуста» наблюдает за нами. Вдруг монашек поднимает забрало, шагает к чертятам и приседает рядом с ними на корточки.

– Назад! – рявкаю я зверским шёпотом. – Убью урода!

А этот балбес и не думает слушаться. Протягивает руку в перчатке к ближайшему «кочану» и его по головке гладит. И смотрит на этих паразитов так умилительно.

Те несколько секунд для меня растянулись часа на два. «Сейчас, – думаю, – кочан вцепится в его глупую бородатую морду, и поминай как звали. А с меня Генерал потом шкуру сдерёт, а может, и все три».