Аника Вишес - Жажда доверия. Часть 2. Любовь бессмертного бессмертна

Со своими пожитками он управился быстро, упаковав их в две небольших сумки. Его скромная комната вмещала не так уж много. Позднее, когда Герман выкупил и присоединил верхний этаж, она и вовсе стала гардеробной – кладовкой с рядами полок и высоким узким окном в конце.

Вещи Германа младший брат собирал с большим знанием дела, хорошо помня все его привычки. Вопросы возникли только с одним предметом.

Большая картина висела на стене у самого входа в ванную. С нее улыбалась зеленоглазая девушка, чьи непослушные рыжие волосы разметались по сторонам. Она походила на солнце, ласковое дневное светило – такое, каким видят его смертные.

Алекс в то время еще увлекался живописью и однажды нарисовал портрет загадочной подруги брата по фотографии, взятой с ее личной странички в соцсети. Картина вышла превосходная, но при мысли, что рисунок останется у него, Александр заливался краской, и потому просто подарил полотно брату. Тот повесил его пусть и у себя в комнате, но на виду, к большой радости автора.

Теперь, когда сама натурщица могла отправиться в дорогу вместе с семейством Мареш, младший из братьев не находил себе места. Он то и дело проходил мимо картины на стене, останавливаясь и подолгу разглядывая ее. Из двух девушек Алекс предпочел бы компанию нарисованной, и потому бечевка и упаковочная бумага лежали наготове. Однако он медлил.

Герман вернулся из поездки поразительно быстро. По тому, как звякнули в замке ключи, младший брат безошибочно определил его подавленное настроение. Когда же Александр вышел в прихожую, он увидел, что его друг сидит на одной из дорожных сумок, сжав виски чуть подрагивающими пальцами.

– Она не едет, так я понимаю? – осторожно поинтересовался Алекс.

В ответ Герман отнял руки от лица и понуро помотал головой из стороны в сторону, откидываясь спиной на стену.

– Почему?

Помолчав, старший брат встал и пошел вглубь квартиры.

– Почему? – повторил он. – Почему… Потому что она НЕ МОЖЕТ! Видишь ли, у нее учеба, родители, планы. И любая составляющая ее жизни, как оказалось, важнее меня! И их бросить нельзя, понимаешь? ИХ нельзя!

Алекс постарался как-то урезонить брата:

– Слушай, мне кажется, ты зря психуешь. Не нужно все воспринимать так буквально и близко к сердцу, что ли… Просто мы очень внезапно сорвались с места. Для меня лично это тоже было неожиданностью, но мы с тобой – другое дело. Думаю, она банально оказалась не готова к твоему предложению. Все произошло слишком быстро.

– Слишком быстро? – кривая усмешка исказила губы Германа. – Представь себе парадокс: я бессмертный, но у меня нет времени. Именно сейчас у меня его нет!

– Я понимаю…

– Да ни черта ты не понимаешь! Она и есть та! Та самая! Легенды не врут, отец был прав. И теперь я должен уехать, неизвестно, на сколько! Я должен оставить ее здесь, а сам ехать куда-то, потому что это мой долг, потому что так нужно сделать! Ты понимаешь, что после смерти мамы она – это все, что у меня было?!

При этих словах Александр смутился, как если бы его неожиданно окатили водой из шланга, но спорить не стал, коротко повторив:

– Понимаю…

Герман же, казалось, его уже не слушал. Он быстро ходил из конца в конец по комнате, говоря:

– Я доверял ей все, что мог! Все, что думал и чувствовал! Я открылся ей так, как никому и никогда прежде! И что в итоге?! Я слышу от нее «Я НЕ МОГУ»!!! Чертова дура!!! Господи! Почему?!

Внезапно Герман кинулся к портрету Кристины, висевшему поблизости. Алекс, не отдавая себе отчета в том, что делает, бросился ему наперерез и не дал сорвать полотно со стены. Братья сцепились. Несмотря на видимую глазу схожесть двух молодых мужчин, силы были не равны.

– Герман, послушай, уймись! Не надо так! – выдавил из себя Александр, удерживая руки брата из последних сил, не давая ему подступиться к изображению на стене. Герман же внезапно извернулся и, высвободившись, отшвырнул его прочь. Тот едва удержался на ногах.

– Ты совсем рехнулся?! Герман, остановись. Это уже слишком!

Старший брат, не отрываясь, смотрел на портрет на стене.

– Я выброшу ее вон! Как она выбросила меня самого! – прорычал он.

Наследник рода сделал еще один шаг к картине, но Алекс опять возник у него на пути.

– Уйди! – угроза в голосе старшего брата слышалась так явно, что, помимо собственной воли, Алекс дрогнул. Но не отступил.

– Отойди в сторону, братец, – повторил свою просьбу Герман. – Картина моя. Она принадлежит мне, и я вправе делать с ней то, что захочу.