Марина и Сергей Дяченко - Одержимая

– Меня зовут Олег, – вдруг сказал ее собеседник.

Ирина на секунду протрезвела:

– Демон Олег?!

– Для тебя Олег Васильевич, – отрезал сидящий напротив.

Ирина помолчала.

– Отпустил бы ты меня, Олег, – сказала наконец. – Что я тебе сделала?

Демон глядел мимо нее – на Катю и Максима за дальним столиком. Ирина повернула голову; Катя поднялась, что-то сказала мужу, взяла сумочку с кресла, направилась в сторону уборной…

Максим взял свой телефон, лежащий на краю стола.

Ирина повернула голову. Снова посмотрела на демона: в глаза. Весь этот день она избегала его взгляда, и немудрено; теперь то ли алкоголь, то ли сделанное дело придали ей смелости.

Глаза у демона Олега были жуткие: желтые. С вертикальными зрачками.

– За любовь, – Ирина подняла бокал с остатками вина на дне. – Ты пить не можешь? Ты не ешь, не спишь, так?

Демон молчал.

– Расскажи мне о себе? – не чувствуя отпора, Ирина наглела. – Раз уже ты в меня вселился, а не в кого-то другого… Мы почти родственники, так?

Демон молчал, но глаз не отводил.

– Ты был человеком? Откуда ты явился? Расскажи, мне же интересно…

Демон приподнял уголки губ.

– Хорошо, – Ирина вздохнула. – А почему ты вселился в меня? Разве я что-то могу? Почему не в министра какого-нибудь, не в миллионера… Почему ты не вселился прямо в Катю, если тебе так приспичило ее спасти?

Демон откинулся на спинку кресла. Наконец-то опустил глаза:

– А ты сама как думаешь?

– Никак, – призналась Ирина. – Я не имею понятия, чего ты ко мне привязался.

– Ты ведьма.

– Да какая я ведьма, – Ирина вздохнула. – Я шарлатанка самая настоящая, кручу-верчу, обмануть хочу…

– А кем ты мечтала стать в детстве? – вдруг спросил демон. – Ведьмой?

– Врачом, – призналась Ирина.

– Зачем?

Ирина задумалась.

– Низачем. Просто так.

– Помогать людям?

– Ну что ты за… – Ирина осеклась. – Какое там – «помогать людям»? Мне бы кто помог! Я всю жизнь одна-одинешенька, ни деньгами поддержать некому, ни блатом, ни слово доброе сказать… Отец алкоголик, мать пьянчуга! Ну, поступила я в медучилище, ну, покрутилась в поликлинике сестрой… Знаешь, какие там зарплаты? Кому я с такой зарплатой помогу?!

Катя поправила макияж перед зеркалом. Улыбнулась; счастливое лицо, бледное под тональным кремом, с заплаканными глазами, заплаканными и веселыми… Как много может случиться в один день. Крах и возрождение. Конец и начало.

Она подмигнула своему отражению. Сейчас она вместе поедут домой. Их встретит Джина.

Она засмеялась.

Из уборной было два выхода; продлевая счастье, Катя прошлась по маленькой крытой оранжерее. Постояла у аквариума с большими красными рыбами. Потихоньку вернулась в зал.

Тихонько играла музыка. Макс сидел вполоборота, лицом к выходу из уборной, куда ушла Катя; не видя ее, он разговаривал по телефону. Сквозь тихий шум и нежную музыку до Кати долетела сперва интонация: мурлыканье. Мягкий рокот. Мед и сливки, шелк и бархат, голос влюбленного мужчины.

А потом она услышала слова.

– Солнышко, – говорил кому-то Макс. – Сегодня никак, я занят. А завтра обязательно. Люблю, люблю, моя лебедушка. Спокойной ночи, и до завтра.

– …Ты знаешь, что такое работа в этой поликлинике? За гроши? Ну и послала я все подальше, пошла, где денежно… То есть я думала, что там денежно… как я пришла, та фирма накрылась… Ой, да зачем я это все рассказываю? Оно тебе надо? Ты о Кате, вон, беспокоишься, она из продвинутых, и чувства у нее продвинутые: любовь там, благородное чувство вины… А мне не положено!

Ирина оглянулась.

Макс сидел, положив на край стола телефон, и в позе его было нетерпение. Макс смотрел на вход в уборную; оттуда вышла одна дама, затем другая, но Кати не было.

– Где она? – настороженно спросил демон.

Максим поглядел на часы.

Ирина поднялась, на ходу трезвея:

– Счет, пожалуйста.

Печатая шаг, она вошла в женский туалет. Неделикатно окинула взглядом девушку у зеркала и пожилую даму с салфеткой в руках, заглянула в пустые кабинки.

Прошла уборщица – вошла в одну дверь, вышла из другой. Ирина, как ищейка, вышла в крытую оранжерею, тупо оглядела рыб в аквариуме, обернулась к гардеробу…

И успела увидеть в проеме закрывающейся двери знакомую фигурку.

В центре города всегда праздник. Катя шагала в толпе, среди огней реклам, среди фонарей и фар, среди цветочных киосков, среди витрин и туристов, по городу, где даже в полночь не видно звезд от вездесущего света. Катя любила свет. И сейчас, на свету, ей было хорошо и спокойно.