Лев Голубев-Качура - Ведьма из Никополя. Рассказы для детей и юношества

Она сидела, и не находила ответа ни на один вопрос.

Неожиданно перед её взором промелькнул образ соседки, тёти Ганны. Вот кто поймёт и советом поможет, подумала она. Богомольная женщина. Всегда одетая в какую-то хламиду тёмного цвета, голова опущена, говорит тихо, на людей глаз не поднимает, всё в землю смотрит… – святая женщина, не иначе!

Но тут ей вспомнился разговор матери с тётей Оксаной – она совсем нечаянно подслушала их разговор. Тётя Оксана тогда говорила – «Шось я ни як нэ пойму нашу соседку, вроде як богомольная, а в церкви я ще йийи ни разу нэ бачила».

Что ответила мама, Вера не услышала, торопилась в школу.

Выскочившее из прошлого воспоминание несколько поколебало её уверенность в обязательности посещения тёти Ганны. Но надо же было с кем-то посоветоваться. А кто, как не тётка Ганна, может быть более сведущим в ведьмах, бесах, и прочей нечисти? Она же с богом разговаривает, а тот всё знает, и конечно же подскажет, как поступить – и Вера решилась.

Накинув платок, она вышла из дома.

* * *

Вера стояла у калитки, и всё никак не решалась дёрнуть за верёвочку на щеколде, или постучать.

Я же пришла сюда, чтобы найти ответ на свой вопрос, или хотя бы получить совет, так чего же я стою? – уговаривала она себя. Но почему-то дрожь, только при одной мысли сделать решающий шаг, охватывала её.

Рука, потянувшаяся было к щеколде, застыла, так и не прикоснувшись к ней.

Чего я испугалась, спрашивала себя Вера, подумаешь, ни разу не была у соседки, не съест же она меня? Спрошу и уйду, делов-то, неуверенно твердила она, стараясь набраться храбрости в своих словах.

Она стояла, и ни на что не могла решиться. Уйти без ответа на свой вопрос она уже почему-то не могла, и войти в калитку смелости не хватало. Сколько можно стоять, спросила Вера себя? Вдруг кто-нибудь увидит: смеяться будет, а ещё хуже, задразнит – трусихой будет называть. И Вера, решившись, потянула верёвочку на щеколде.

Она шла по тропинке, с обеих сторон заросшей чертополохом и бурьяном. Кое-где видны были огромные листья лопухов, и ещё каких-то неизвестных Вере растений, и они…, и они, казалось, следили за каждым её шагом.

Вера так испугалась, что, не выдержав охватившего её страха, стремглав бросилась к двери дома, и даже не заметила, как очутилась в комнате перед улыбающейся соседкой.

– Здравствуйте, тётя Ганна! – всё ещё дрожа, поздоровалась Вера. Я к вам…, к вам…, к вам… за… советом, пролепетала она заикаясь.

– Нэ турбуйся, касаточка. Я тэбэ давно дожидаюсь. Чого мэнэ бояца, я ж нэ кусаюсь.

– Да я… и не боюсь вовсе, – солгала Вера.

– Я бачу, шо нэ бойися. Сидай, зараз я тоби чаю налью, та ватрушечку дам. Пойиш, а тоди и побалакаем.

– Да я не хочу, спасибо! Я недавно поела.

– Ничого, ничого, сидай поснидай! Колы ще попробуешь моих ватрушек. Ось ще, – старушка подвинула поближе к Вере вазу с леденцами, – цукерки покуштуй, гарни цукерки я зробыла!

И она так посмотрела на девочку, что у Веры сразу отпала охота перечить.

Чай был ароматным. Настоянный на каких-то, то ли лесных, то ли полевых травах, он издавал неповторимый запах, и вкус у него был приятный. А вот ватрушка…, мама лучше печёт, решила Вера, с трудом проглатывая последний кусочек.

Она подняла, почему-то вдруг отяжелевшую голову, чтобы поговорить с тётей Ганной, как вдруг всё поплыло перед глазами, закружилось, замелькало…

Что это со мной, только успела подумать она? А стены комнаты уже исчезли, и они, с тётей Ганной, оказались на какой-то поляне в дремучем лесу.

Тётя Ганна начала горбиться, горбиться, лицо её сморщилось, и она приняла образ бабы Клавы. Через мгновение помолодела, и перед Верой уже стояла тётя Оксана, а ещё через некоторое время, рядом с ней приплясывала гопак, весёлая, жизнерадостная Лизка, её подружка.

А потом…, а потом…, Лизка превратилась в милую чёрную кошечку.

Вера смотрела на все эти превращения тёти Ганны, а в голове, усиливаясь и усиливаясь в громкости, перебивая мысли, раздавались слова:

– Хочешь так же уметь делать превращения? Я тебя научу, касаточка. Только слушайся меня…

Слу-шай-ся…, завыло в лесу на разные голоса, и эхо, затихая, ещё долго-долго повторяло: «Слу-шай-ся! Слу-шай-ся! Слу-шай-ся!»

– Так вы, тётя Ганна, ведьма? – насмелилась спросить Вера у соседки, и сразу поняла – могла бы и не спрашивать, и так всё ясно.

В ответ раздался хохот, и этот хохот, не утихая, нёсся со всех сторон.

Вера обвела взглядом поляну – вокруг неё скопилось столько разной нечисти, и все они, словно безумные, выделывали что попало: окружив её и тётю Ганну кольцом, визжали какие-то, похожие на свиней, уродцы; блеяли и трясли бородами козы; ухали сидящие на ветвях деревьев совы…