Александр Харламов - Орден ненависти

– Молодые люди!– позвала я их чуть раньше, чем на высоких каблуках перелезла через кучу мусора.

Мужчины резко обернулись на мой звонкий голос, дернулись было в сторону, но деваться было некуда, я была уже очень близко. Под пяткой противно хрустнула сломанная шпилька. Я, все-таки, угробила новые туфли. Ойкнула, схватилась за подвернувшуюся ногу. Наклонилась, чтобы посмотреть на нее, а когда подняла голову, то весельчаков уже не было. Ни под опорой моста, ни на многочисленных тропинках никого. Эти двое просто растворились в воздухе, будто их и не было здесь. Вот дела! Кажется, коньяк все-таки еще не отпустил, несмотря на прохладные летние ночи. Да они же стояли вот туточки! Эх, если бы не чертов каблук. Я ругнулась и сняла шпильки, закинула их за спину, молясь только о том, чтобы на дорожке мне не попалась какая-нибудь битая стеклотара.

– Вы опять здесь!– воскликнули за спиной. Позади меня стоял туту самый молоденький полицейский из оцепления.

– А что?– вопросом на вопрос ответила я. Настроение, после того, как я упустила важных свидетелей и сломала туфли, было прескверное.– Может добропорядочным харьковчанкам теперь по улице пройти нельзя? Мы демократическая страна…

– Тут место преступление,– угрюмо прервал мой едва начавшийся монолог полицейский.

– Место преступления там,– указала я на ленточки,– а тут где хочу там и хожу. Понятно? Куда повезли труп?– спросила я без перехода.

– В городской…Что вы себе позволяете?– растерянно взвыл мент.

– Спасибочки,– я подбежала к нему, стараясь не поранить ножки, и чмокнула его в щечку. Будет материал! Будет!

Таксист терпеливо ждал в машине. Мне казалось, что я отсутствовала совсем недолго, а он успел накурить так, как будто распалили в салоне костер и закрыл окна.

– Куда?– вяло спросил он, выбрасывая окурок в приоткрытое окошко.

– В морг? Городской,– пояснила я.

– Чего?– удивился таксист.

– В морг, в морг, даю двойную цену,– в душе было какое-то ощущение тайны, к которой мне удалось сегодня прикоснуться. Не оставляли в покое двое мужчин под мостом и их глаза…Что же было в них такого, что меня заинтересовало? Я попыталась напрячь память, но почему-то в голову упрямо лез молодой полицейский. Устала ты мать, пожалела я себя и отвернулась, глядя в окно.

Ночной Харьков это круто. Неоновые вывески. Машин уже не так много. Только редкие такси. Все в огнях. Кажется , что едешь по какой-то очень красивой дороге к светлому будущему в совершеннейшем одиночестве. Нет, тяжело пыхтящих переполненных маршруток, нет массивных троллейбусов, сумасшедшего потока машин, словно в другой стране, в другом мире, в другой жизни. По улицам бредут запоздавшие парочки. Где-то весело смеются молодежные компании. Светящих окон негасимый свет…

У морга таксист спросил:

– Опять ждать? Или вы насовсем?– ехидно ухмыльнувшись, он сунул в рот очередную порцию никотина.

– Думаю, скоро справлюсь,– я не обратила внимания на подколки мужчины и взбежала вверх по высоким ступеням, оставив шпильки в машине.

В помещении было прохладно, пахло сладковато-приторным запахом, коридор, куда я попала, царил в полумраке. Растерянно потопталась на входе, не зная куда обратиться.

– Эй, есть, кто живой?– спросила я негромко.

На шум вышел санитар или врач, не знаю уж кто, но кто-то в белом грязном халате. На голове колпак, в руках какой-то стакан, судя по запаху с водкой.

– Мы покойников ночью не выдаем,– заплетающимся языком проговорил он. Взгляд его тоскливо смотрел на дно стакана, где плескалась сиротливо видимо последняя водка.

– Да я собственно…– растерялась я, одернув по инерции мини юбку.– Меня интересует труп, который привезла скорая с Немышли. Я журналистка, газета “Вечерний Харьков”,– покопалась в сумочке, достала удостоверение, но санитар проигнорировал его. Икнул, одним махом опорожнил стакан и спросил:

– Денег дашь?– я по инерции кивнула.– Отлично! Идем со мной…

Он провел меня вперед по коридору к самой крайней двери от входа. Ощущения были такие, будто я уже на том свете. Все белое и тихо-тихо… Скрипнула дверь холодильника. Санитар подошел к столу и смахнул простынь.

– Это она!

Перед моими глазами лежал труп молодой девушки. Глаза прикрыты, кожа неестественна бледная, одежда целая. На большом пальце ноги обязательная бирка. Волосы темные густые, губы тонкие, словно обескровленные. И не следа насилия!

– От чего она умерла?– спросила я, не в силах оторвать глаз от девушки.