Настасья Бецонис - Ведьмы. Лабиринты памяти

– Вы же говорили, что всё в порядке? – спросила Белла, поудобнее устраивая на коленках сумочку.

– Говорила, но у нас есть директива, – Нервничала доктор, – Мы должны её выполнять. Неизвестно, что там у вас может получиться?

– Где «там»? У кого «у нас»? – снова сорвалась Люмена, – У меня муж погиб! – Она заплакала, закрывая маленькой ладошкой рот и обессиленно прижалась к бабушкиному плечу

– А что я могу сделать? – Тоже повысила голос Инна Валерьевна, – Знаете, сколько у меня таких? Я что буду с каждой нянчиться? Молодая еще. Нарожаешь.

Люмена прерывисто вздохнула, набирая побольше воздуха для следующей тирады, но почувствовала, как бабушкина рука стальным кольцом сжимает её пальцы и затихла. В голове пронесся тихий, похожий на шелест листьев голос: «Алая-алая лента, на белых бумажных листах. Теряется как-то, и где-то найдется на чьих-то руках».

– Пишите, – сказала Белла вслух, она сидела, вытянувшись в струнку и сложив ножки рядышком, словно балерина.

Инна Валерьевна протянула руку к стопке бланков на краю стола и хотела взять верхний, как вдруг раздосадовано вскрикнула:

– Ой, ну надо же, порезалась! – Она затрясла ладонью с которой полились красные кровавые капли, – Все бланки заляпала, коза безрукая, – врач добавила несколько непечатных выражений и выскочила из кабинета, бросив на ходу, – Посидите, я за новыми схожу.

Белла сосчитала про себя до пятидесяти, после чего быстро поволокла внучку к выходу, цыкнув на неё, чтобы вела себя как ни в чем не бывало. Карточку она спрятала в сумку. Люмена вела себя молодцом – бодро шевелила ногами и не задавала лишних вопросов пока они не вышли за ограду клиники.

– Бабушка, а куда мы теперь? – спросила наконец девушка

– Надо куда, – отрезала та. – Аборт они придумали делать. Идиотки учёные, глаз нет, лишь бы резать да шить. Кружок кройки, а не больница, – Белла достала из сумочки плоский портсигар серебристого цвета, достала из него тоненькую коричневую сигаретку и со вкусом затянулась.

– Бабушка, ты же бросила! – возмутилась Люмена

– Угу, – ответила Белла, выпуская ровное колечко, – Бросишь тут с вами. На дачу поедем.

– К родителям Андрея? – спросила девушка.

– Нет, на нашу старую дачу. В родовое гнездо, так сказать, – улыбнулась Беллума, – Там и до людей не далеко если что, но и нет никого, пока не нужны. И море близко.

– Что мы там будем делать?

– Жить будем тихонечко, ребеночка ждать твоего, – теперь Беллума как будто разговаривала сама с собой. – Научу тебя кое-чему.

– Колдовать? – улыбнулась Люмена.

– Можно и так сказать, а то здоровая кобылица выросла, сама почти мать, а ни умения, ни выдержки. Только молнии взглядом разгонять и умеешь, – Беллума обняла внучку за плечи. – Нам предстоит большая работа.

На светлой стене шевелилась тень от стоящего за окном дерева. Молодой мужчина, лежащий на узкой больничной койке, немного понаблюдал за её осторожным дрожанием и перевел взгляд в сторону. На белой тумбочке стояла небольшая коробочка, от которой тянулись нити проводков разного цвета. Проводки исчезали где-то под одеялом. Раздавался тихий мерный писк какого-то датчика. Лежать стало неудобно и он осторожно сел и опустил ноги на теплый плиточный пол. В голове помутилось и пришлось какое-то время оставаться неподвижным, ожидая, пока мебель прекратит выписывать причудливые круги перед глазами.

Открылась дверь.

– Олег Сергеевич, зачем же вы встали? – раздался взволнованный голос.

– Кто встал? – спросил он.

– Да вы же! – небольшого роста медсестра в хрустящем халате и смешном колпачке на темной головке, удивительно ей шедшем, ловко уложила его обратно на койку, – Вам нельзя вставать, Олег Сергеевич!

– Девушка, я не Олег Сергеевич, я…, – он осекся, потому что не знал, что сказать дальше.

– Ну, а кто же вы? – медсестричка хитро прищурила глаза. Он насупился и отвернулся к окну. Девушка заулыбалась и весело продолжила, – Вы – Олег Сергеевич Котов, мастер.

– Мастер чего? – раздраженно спросил мужчина, глядя в сторону.

– Не знаю, – Она чем-то щелкнула на приборе и поправила подушку, – Вы пострадали при аварии на станции. Ударились головой, а потом еще дымом надышались. Постарайтесь отдохнуть. Хорошо, что вы пришли в себя, мы уже начинали волноваться.

С этими словами она вышла из палаты, почти беззвучно прикрыв за собой дверь.

Он снова сел, стараясь двигаться осторожно. Одной рукой взялся за металлическую спинку кровати, а другой придерживал ноющую голову. Он просидел так несколько минут, после чего медленно поднялся на ноги. Слева от двери в палату в углу была раковина, а над ней висело прямоугольное зеркало без рамы, кое-где отмеченное черными точками амальгамы. Он умылся, наслаждаясь колким холодом воды и наконец взглянул на себя. Бритая голова с синей тенью пробивающихся волос, темные круги под глазами, серо-желтое изможденное лицо глубоко больного человека. Темные глаза под всклокоченными черными бровями, нос прямой, щеки с пробивающейся щетиной. Пришлось немного пригнуться, зеркало было рассчитано на людей пониже ростом. В голове клубилось серое нечто. Олег Котов? Иван Собакин? Степан Рыбкин? Абсолютная пустота. Он попробовал выудить из памяти что-нибудь, что помогло бы ему вспомнить, кто он такой. Затуманенный мозг услужливо предлагал шум моря, тепло деревянных ступеней на высоком крыльце, смех женщины с темными косами. Олег Котов? Ерунда какая-то. Но другого имени у него нет, по крайней мере пока.