Дженнифер Макмахон - Молчание

– Мы приедем к тебе, – сказала Эви. – Я уже целую вечность не была в Вермонте.

Сама хижина находилась в глубине леса, и туда можно было добраться только по старой лесовозной дороге.

– Мне говорили, что дорога в очень плохом состоянии, – сообщила Эви.

– Почему мы не можем встретиться в «Холидей Инн»? – пожаловалась Фиби, когда услышала это. – Или хотя бы в придорожной гостинице?

– Потому что у Эви все должно выглядеть как приключение, – сказал Сэм. – В этом отношении она всегда была точно такой же, как Лиза. Нельзя просто поехать на велосипеде в магазин за жевательной резинкой. Это должна быть проблема жизни и смерти, битва добра и зла из-за пачки «Даблминта», которая на самом деле является тайным противоядием от смертельного яда какой-то колдуньи.

Эви велела Сэму остановиться на грунтовом съезде с шоссе № 12, в полумиле после знака «Осторожно, лоси». Она со своим мужем Элиотом собиралась забрать их в 17.00 в пятницу.

– Не забудь «Книгу фей», – сказала Эви. – И все остальное, что могло сохраниться с того лета.

Вот почем Фиби присоединилась к Сэму в его поездке: узнать все возможное о Лизе (до прошлой недели Сэм редко упоминал о ней) и, наверное, наконец добраться до содержания знаменитой «Книги фей».

«Узнать все, что только можно, о Лизе, потому что Сэм точно ничего мне не расскажет» . Этот пункт находился в верхней части списка ее маленького блокнота на спирали, который она носила с собой. Фиби нравилось составлять списки. Казалось, ничто не имело смысла, пока она не записывала это на бумаге, и ни одно дело не оставалось законченным, пока она не вычеркивала его из списка. Еще она наловчилась составлять списки «за» и «против». Фиби совсем не боялась, что Сэм обнаружит эту памятную книжку и узнает ее тайные мысли, поскольку он (как и все остальные) считал ее почерк совершенно неразборчивым. Он называл его «иероглифами». На самом деле это была система, которую она изобрела в детстве, после того, как застигла маму, читавшую ее дневник: аббревиатуры, зеркальное написание некоторых букв и слов, случайно вставленные цифры и знаки препинания, и все это маленькое, просто крошечное. Когда Фиби было нужно – например, на работе или в записке для Сэма, – она писала разборчиво, крупными печатными буквами, понятными для всех.

Разумеется, у Сэма был красивый почерк. Аккуратный, наклонный, почти такой же, как у его матери, – она научила Лизу и его самого почти безупречному каллиграфическому письму.

Они достаточно легко нашли нужный съезд, но Эви и Элиот опаздывали. Фиби опустила солнцезащитный козырек и посмотрелась в зеркало. Для тридцати пяти лет она неплохо выглядела, но уже замечала тонкие морщинки в уголках орехово-карих глаз. Она обнаружила лишь два-три седых волоса в своих длинных, почти черных локонах и выдернула их, пока Сэм не заметил. Фиби знала, что Сэму наплевать, но ей было не наплевать. Сэму недавно исполнилось двадцать пять лет, и Фиби, как ее дразнили подруги, крала младенца из колыбели. «Женщина среднего возраста», – как шутил Сэм.

Она достала из сумочки губную помаду и аккуратно накрасила губы. С тех пор как Фиби стала жить с Сэмом, она заметно убавила макияж, – он называл это «боевой раскраской» и клялся, что наиболее сексуальной она выглядит поутру, до того, как уложит волосы или займется лицом. Даже сейчас он закатил глаза при виде губной помады.

– Не знаю, кого ты пытаешься впечатлить, – сказал он. – Эви всегда отличалась мальчишескими ухватками.

Фиби пожала плечами.

Полтора часа ожидания в автомобиле, с его смешанным букетом из бензиновых выхлопов, старого пролитого кофе и сладковатого запаха лосьона после бритья, в конце концов истощили терпение Фиби. В желудке что-то подозрительно ворочалось; сальный привкус помады стал последней каплей.

– Думаю, мне нужно размять ноги, – сказала она, и ее рот наполнился слюной, как будто в любую секунду могла открыться рвота.

Сэм потянулся и взял ее за руку, поглаживая костяшки указательным пальцем.

– Ты в порядке, Би? Что-то ты очень побледнела.

Он пощупал ее лоб, проверяя температуру. Это был ласковый жест. Она взяла руку Сэма и поцеловала пальцы. Его ладони были в мозолях от работы с деревом и почернели: сосновая смола, смазка от бензопилы. Его пальцы слабо пахли бензином и лавандовым мылом.

– Все нормально, – сказала она и мягким движением убрала его руку с лица. – Просто слишком долго сидела в машине. Немного свежего воздуха, и я буду как новенькая.