Илья Ермаков - Страсти Тьмы

– Алло!

Но неприятное шуршание не прекращалось.

Феликсу заметно стало не по себе. Ему было неприятно осознавать, что он сам может подвергнуться действую страха, когда два таких непривычных события в его жизни происходят подряд. Сначала появление монахини, а теперь непонятный звонок.

– Говорите!

Шуршание стало громче.

Феликс уже собрался с мыслями, чтобы самому повесить трубку, но внезапно ему ответил мужской хриплый голос, который произнес всего одного единственное слово, от которого у Феликса потом зазвенело в ушах:

– Рапсодия…

Глава 2

Магдалина открыла дверь в его комнату, и Феликс вжался в кресло.

«Только не сейчас», – подумал он, когда увидел у своей постели клоуна.

Стоило ему моргнуть, и этот страшный клоун исчез.

Феликс шумно всхлипнул и вжался пальцами в подлокотники кресла. Его тело начало дрожать.

– Феликс!

Магдалина подбежала к нему и обняла.

– Все хорошо, я с тобой… тише-тише…

Холод постепенно отступал от головы и опускался вниз. Когда холодная волна достигла пояса, Феликс перестал ее чувствовать. Его еще раз передернуло прежде, чем он снова пришел в себя после прошедшего ужаса.

– Ты опять увидел его? – с сочувствием спросила его сестра, сжимая его пальцы в своих теплых руках.

– Почему сейчас?

– Хочешь, поспишь у меня?

– Нет, все в порядке.

Магдалина приложила ладонь к его лбу. Убедившись, что все в порядке, она встала и помогла брату заехать в свою комнату.

Их комнаты располагались друг напротив друга, чтобы Магдалина в любой момент успела прийти к брату на помощь.

Девушка поспешила зажечь свет, чтобы разогнать мрак.

– Феликс, этот звонок…

– Давай не сейчас. Мне нужно подумать.

Она спокойно кивнула и помогла брату сесть в постель. Далее происходила процедура, к которой Феликс долгое время не мог привыкнуть. Магдалина сняла с брата одежду и помогла надеть домашние синие шорты, в которых он предпочитает спать.

– Вот так… а теперь ложись…

Сначала Феликс уложил на постель свое тело и голову, а потом Магдалина взяла в свои руки его тяжелые ноги и перенесла на кровать. Он даже не почувствовал ее прикосновения к ним.

Феликс давно привык к тому, что испытывает чувство, будто ему вовсе ампутировали ноги. Первое время после выписки из больницы у него даже сохранялась фантомная боль в парализованных конечностях.

Магдалина накрыла брата одеялом.

– Не могла бы ты немного приоткрыть окно?

– Конечно.

Она выполнила его просьбу, и в спальню пробрался звук не стихающего ливня.

– Все-таки нехорошо, что мы отправили ее пешком. Надо было вызвать такси.

– Все прошло не совсем так, как мы могли предположить, – пожала сестра плечами в ответ.

– Думаю, ты права.

Магдалина поцеловала Феликса в лоб.

– Спокойной ночи, Феликс.

– Сладких снов… Магда.

Он называл ее так только в редких случаях, когда между ними прослеживалась космическая связь, как они ее называли.

Феликс чувствовал Магдалину так же, как и она чувствовала его.

– Надеюсь, что завтра дождь закончится.

С этими словами она погасила свет в его комнате и ушла.

Перед сном Феликс долго думал о рассказе сестры Марии, представляя перед собой ее образ монахини в промокшем облачении.

А что до странного звонка… он не мог это объяснить.

Стоило ему уснуть, как резкий звук мгновенно вырвал его из мира грез. Только он открыл глаза, как в комнате загорелся яркий свет. Вся в поту, перед ним стояла его сестра, сжимая в руках мятый листок бумаги. Ее трясло.

– Магдалина…

В следующее мгновение она упала на колени, а из ее глаз потекли слезы.

– Опять… – вырвалось у нее.

Она протянула ему лист бумаги, на котором было нарисовано что-то черным.

– Давно это случилось? – серьезно спросил он.

– Только что… Феликс, мне страшно, этого так давно не случалось, что я уже забыла, как это бывает…

Да, бывает… еще как бывает…

– У тебя уже год не было видений, верно?

Магдалина кивнула в ответ, вытирая слезы.

Ни Феликс, ни сама Магдалина – никто из них не знал, как объяснить то, что с ней иногда происходит. Она просто засыпает, а, когда просыпается, то держит в руках лист бумаги и карандаш, на бумаге – странный рисунок. Все дело в том, что она совершенно не помнит, как его рисовала.

Феликс пришел к выводу, что Магдалина впадает в некоего рода транс, во время которого к ней приходят таинственные видения. И ей ничего не остается, как зарисовать возникшее перед ней изображение.