Сергей Еримия - Отблески купальского костра

От безудержного стремления каждого растения вырасти и расправить листья, внизу царила волшебная полумгла. Пространство свободное от деревьев наполнялось волшебным сумраком и особым колоритом. Редкие лучики, которым удавалось-таки проскользнуть сквозь плотную завесу густой листвы, создавали атмосферу праздника. Влетали они в одну из многочисленных капелек все еще не высохшей росы. Преломлялся лучик внутри водяной линзы, распадался на тысячи цветных отблесков и радугой дополнял природное очарование полуденной полутьмы волшебного леса.

Помимо того, что листва не пропускала лучи, она же не выпускала и влагу. Каждая частичка жидкости, каждая капелька росы или дождя, которой удалось просочиться сквозь лиственный покров, была надежно заперта под его сенью, наполняла она влажностью воздух, добавляла особого, тропического, колорита удивительной атмосфере.

– Слушайте, я все понял, это джунгли! Просто-таки тропический лес, только наш, отечественный. Потом, по свободе, надо будет детальнее изучить здешний микроклимат. Уверен, занимательное предстоит дело, – продолжал восхищаться Саша. – А вот это, гляньте-ка, очень интересная форма…

Предательски скользкая от избытка влаги глина схватила его за ногу и потащила вниз. Саша энергично взмахнул обеими руками, будто попытался взлететь, восхищение в его глазах моментально уступило место страху, в горле застрял несформированный крик. Взлететь ему не удалось, как и закричать, зато он и не упал, устоял, балансируя вытянутыми руками. Плавно съехал по склону, просто заправский лыжник…

Повезло ему, недолгим выдался спуск. У него на пути оказалось дерево, он налетел на него, обнял толстый ствол, громко выдохнул, выпуская остатки несформировавшегося крика, повернулся к друзьям.

– Как здорово, что растительность густая, и устойчивая! Кстати, мы уже внизу…

Тропинка свершала свой последний вираж, сворачивала правее, подбегала к ручейку и уже вместе с ним весело бежала куда-то в необозримую даль, скрывалась среди высоких деревьев и густых колючих кустов.

– Неподражаемо! – не унимался Саша. Благодаря кристально чистым водам ручья он уже успел смыть пятна глины с брюк, вернул себе более или менее ухоженный вид. – Немыслимо и просто-таки невероятно!

– Лес, как лес. Но вот скажите мне, кому это понадобилось протаптывать тропинку в эти, как ты сказал, джунгли? – равнодушно пожал плечами Игорь. – Нет, это конечно удобно для нас, как для исследователей, все-таки проще по тропинке спускаться, нежели кубарем по склону катиться! Но вопрос остается, кто сюда спускается, а главное, зачем! Что можно искать в этих дебрях? Тут же так все заросло, что я не удивлюсь, если в здешней глуши настоящие медведи водятся. Не зря все вокруг… медвежье…

Отвечать на поток риторических вопросов никто не собирался. Анатолий Константинович задумчиво вертел головой, щурился, будто пытался что-то разглядеть, а то и просто вспомнить. Он повернулся назад, проследил за дорожкой, поднимающейся по склону, чуть заметно пожал плечами. Посмотрел в противоположную сторону, туда, где среди деревьев исчезал ручей. Кивнул своим мыслям. Ступил несколько шагов вперед, внимательно до отрешенности всмотрелся в прозрачные воды. Задумался. Его что-то беспокоило. Он сам толком не понимал что именно, а от того погружался в себя все глубже.

Неугомонный биолог не обращал внимания на своих коллег, он отломил две длинные ветки роскошной ивы разросшейся на берегу. Резким движением очистил их от листьев. Взял одну ветку в правую, другую в левую руку. Прикусил язык, будто мальчишка, задумавший очередную шалость, ступил шаг вперед. Ветки разом дрогнули и пришли в движение. В одно мгновение они будто два магнита качнулись навстречу, прилипли друг к дружке практически по всей длине. Биолог отступил на шаг, вернулся на тропинку, веточки потеряли друг к другу всяческий интерес и безвольно обвисли.

– Какое увлекательное занятие! – до предела счастливый Саша медленно двинулся по дорожке. Отошел на пару десятков метров, прутики не шевелились. – А если я сверну, к примеру, вон туда?

Впереди заросли были не столь густыми, между ровными рядами огромных деревьев был просвет, пространство разделенное стволами почему-то не облюбовал кустарник. Впереди, сколько можно было видеть сквозь дневную полутьму, была только трава, узкий прямой коридор, который упирался в симпатичную полянку (если только это не плод воображения).