Сергей Ольха - Харвуд Макк Грайер. По ту сторону иллюзии

Лора перекрестилась.

– Трагичное окончание истории, – завершил Брайан, не сводя глаз с мнимой точки перед собой.

– Не понимаю, как можно наложить на себя руки? – возмутилась Олеция.

– Вот так. Был человек, и нет человека, – Катрин посмотрела в окошко дилижанса.

– У меня в уме не укладывается. Что должно такое произойти, чтобы человек мог себя убить? – не успокаивалась девушка. – Жизнь одна. Все мы живём ради чего-то, ради кого-то. И вдруг намеренно оборвать свою жизнь?..

– Да, штука загадочная. Спросить бы у этих покойничков, – пошутил Дэйв. – Ладно на войне я видел суицид. Там порой понятные ситуации. А так…

– Давайте сменим тему, – попросила всех Лора, бросив скорый взгляд на лица компаньонов.

– Можно ещё взглянуть? – спросила Олеция и положила холст к себе на колени. Картина представляла собой старое полотно 1,5 на 2 фута, на котором был изображён замок. Старинный замок на фоне ночи. В ту секунду вспышка молнии ослепила немым светом фасад замка. Потрясающий реализм картины невольно заставлял зрителя почувствовать мерзкий холод грозы и взгляд незрячих окон замка, который гипнотически затягивал в свою чёрную бездну. Над замком сверкали молнии, и жуткие очертания его теней ложились на мрачное кладбище, от которого, в свою очередь, в подсознании веяло гнилью, сыростью и подземными стонами. Видимо, художник вложил весь свой талант в эту картину. Вот только неизвестно – это его фантазия или…

После часового привала, когда лошади отдохнули, дилижанс двинулся дальше. Извозчик, его звали Том, смотрел вперёд. Там за холмом, милях в трёх пути, выглядывал посёлок. Поскорей бы добраться до него и найти ночлег. А завтра уж с новыми силами продолжить поездку. Дорога сильно утомляла, да ещё и ехать неизвестно куда. Впрочем, ему было без разницы, куда ехать. Ему за это платят, а там куда прикажут.

Уже смеркалось, когда дилижанс въехал на жилую территорию. Колея в посёлке оказалась разбита ещё больше. В некоторых местах спицы колёс наполовину уходили в грязную жижу, оставшуюся после вчерашнего дождя. При этом под колёсами попадались какие-то валуны, заставляя дилижанс сильно трястись. Кучер ожидал, что вот-вот потухнет огонёк фонаря его дилижанса.

На улицах люди не встречались. В такую слякоть выходить никому не охота. Интересно, что улицы имели свой архитектурный почерк. Центральная, разделявшая посёлок пополам, почему-то не вымощена булыжником, как в посёлках низов или в посёлках Престонских окраин. Здесь булыжник стелился по краям дороги, как тротуар. Такое присутствует в окрестностях Северной столицы и Йоркского побережья. Однако, там несплошные каменные ограды в пять-шесть футов высотой, а здесь – в семь-восемь. И ещё в посёлке не встретилось ни одной мансарды с цветочными подоконниками, хотя таковую имел практически каждый дом поселений этих районов. Вот уж чего не отнять, так это – кабаки. Их разбросанные по посёлку фасады находились на расстоянии видимости одного до другого. Судя по не выбитым окнам, эти заведения должны быть достаточно порядочными. А так, по правой стороне от кареты и по левой тянулись серые полуразвалившиеся деревянные постройки прошлого XVII века, в окнах которых тускло горел свет свечей. Некоторые из дворов крепкие и ухоженные. Фигурная отделка черепичных крыш свидетельствовала о достатке хозяев этих домов. Но в основном, большинство дворов выглядели совсем заброшенными, с перекосившимися воротами и запущенными садами. Жалкий вид небольшого посёлка придавал унылое настроение, в общем-то, как и другие посёлки.

Миновав обветшалую церковь, дилижанс свернул на другую улицу и остановился возле таверны.

***

В баре царила типичная обстановка: некоторые столики заняли местные жители, похоже, что рыбаки, потому что за кружками пива они говорили только о рыбалке. Из-за табачного дыма их лица трудно было разглядеть. Да и пусть, они никому не мешали, спокойно разговаривали о своих делах. С оставшихся столов убирала служанка, уносила пустые бутылки в погреб. Бармен рассказывал что-то весёлое хозяину таверны. Тот стоял у стойки бара, гладил на руках маленького серого котёнка, и, улыбаясь, слушал рассказ бармена. Некоторые посетители, расплатившись, стали уходить. Бар совсем опустел, остались заняты только два столика. Но гости не собирались уходить. Это люди не местные. Они снимали комнаты здесь, в таверне.

Часы пробили восемь, когда входные двери открылись, и в бар вошли несколько незнакомых людей. Пухлый хозяин таверны, возрастом сорока с небольшим лет, опустил на пол котёнка и подошёл к гостям: