Ведь на кровати спала моя мать и очередной её мужик. Впервые я сказал спасибо, правда про себя, этому детскому дому за тепло и заботу. Там было много сирот, я помню маленького мальчика трёх лет, который каждое утро вставал на подоконник, и плача в окно звал свою маму, а она так и не приходила. Мне было жаль его, и для себя я решил что, как бы больно мне не было, в жизни я не пролью больше не одной слезы. Жизнь в детском доме, была не так уж и сладка, те дети, которые жили там с самого рождения, относились плохо к тем, которые появились там недавно. Хоть мне и было шесть лет, те дети, которые были моего возраста, и старше на год, на два и три, ненавидели меня, что типа я уже вырос с мамой, и потом уже попал в этот приют. А они не видели своих родителей, от рождения. Какие же они были глупые мальчишки, ненавидели меня за то, чего не знали. Ненавидели меня за то, что им здесь на много лучше жилось, чем мне, с моей мамой, которая ненавидела меня. За то, что их здесь хорошо кормили, а я в основном кроме хлеба, сухарей и воды, практически ничего и не пробовал. Конечно, они мою жизнь не знали, поэтому я их сильно за это не осуждал. Они часто вылавливали меня в коридоре, запирали в одной из комнат, и били кулаками и ногами, что было сил. Я часто сидел и плевался собственной кровью. Да мне было больно, и душевно, ведь я не понимал, за что мне постоянно достаётся, и телесно, так как часто были разбиты брови, губы, и побои по всему телу. Но я не плакал, я же обещал, хоть мне и было всего шесть лет. И когда меня снова собирались избить, я первым наносил удар в голову, первому попавшемуся, я знал что я прав, а они нет, и мне было всё равно, что после, они меня забьют. Зато на душе было спокойно, зная, что хоть раз, но я ударил того, кто пытался меня обидеть, и сломать. И так было ещё пару лет, я не собирался становиться, чьей-то грушей для битья. Как то я взял, заточил отвёртку, и когда меня снова пытались избить, я дважды, воткнул эту заточку в живот, одному из своих обидчиков. Так я первый раз пролил чужую кровь. Его отправили в больницу, на скорой помощи, ему повезло, он выжил. Милиция разбиралась, поэтому поводу, пытались выяснить причину, этого происшедшего, ужасного поступка и узнать имена моих обидчиков, но я так не одно имя и не назвал. Эти милиционеры, чтобы выбить из меня показания, издевались надо мной, пугали ребёнка пресс камерой, обещали, что отправят к зекам, и сделают меня питухом, хотя я в те года и не знал что это такое. Говорили, что сейчас ты узнаешь, что такое слон, одевали противогаз на мою голову, и перекрывали воздух, я задыхался, и от этой мучительной пытки, два раза терял сознание, даже чуть не умер. Но они били мне по лицу ладошками, и я снова приходил в сознание, возвращаясь к жизни в этот мир, который ненавидел. Но на каждом допросе, я сидел молча, так и не ответил им, не на один из их вопросов, словно язык проглотил. Эти мальчишки, стали бояться меня, и уважать, за то, что я был такой правильный, не боялся толпы, бил первым, и не настучал милиционерам. С тех пор всё изменилось, они относились ко мне, как к лучшему другу. Приняли к себе в компанию, и уже не смели пытаться меня избить, или оскорбить. Мы стали жить мирно, делились секретами, и помогали друг другу. Когда я немного подрос, стал ходить с приютскими друзьями в качалку и на бокс, я научился сильно и точно бить. В мои пятнадцать лет, мой тренер восхищался моими успехами, он гордо верил, что из меня выйдет чемпион мира по боксу, как же он ошибался. Как-то я решил, что раз у меня есть талант в борьбе, то этим можно воспользоваться, как говорят, сила есть ума не надо. Я решил попробовать заработать свои первые деньги грабежами. И как-то тёмным вечером гуляя по городу, в безлюдном переулке, я увидел свою первую цель, это был на вид богатенький парень, лет восемнадцати, хорошо одетый, золотая цепь на шее, и на руке часы. Он просто должен был пройти мимо меня, не знача ничего в моей жизни и судьбе. Но выбор был сделан, и я решил действовать, проходя мимо него, я как бы случайно толкнул его плечом. Конечно, он не смог промолчать, остановился и стал высказывать всё, что ему первым пришло в голову. Он сказал – ты что козёл, краёв не видишь? Может тебя разукрасить? Конечно худой паренёк не вызвал у него не капли страха. Я лишь в ответ спросил – Как ты меня назвал? И нанёс ему первый удар в голову, я попал ему в бровь, ударом моего кулака я рассёк ему бровь, по его лицу потекла кровь. Он слегка пошатнулся, его глаза, будто на несколько секунд потеряли жизнь, будто такой секундный нокаут.
Читать дальше
