Дэвид Вонг - В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее

– Иногда.

– И, как я предполагаю, если вы приезжаете и говорите им, что причина их волнений самая обычная, не сверхъестественная, они не очень-то успокаиваются. Верно? То есть они хотят, чтобы на их чердаке шумел призрак, а не белка, застрявшая в дымоходе.

– Да, мне кажется.

– Так что, как видите, страх – просто проявление неуверенности. Больше всего на свете люди хотят быть правыми. Даже если речь идет о их собственной смерти. Если мы верим, что за следующим углом прячутся монстры, готовые растерзать нас на части, мы всегда предпочитаем быть правыми относительно этих монстров, чем ошибаться в глазах других и выглядеть дураками.

Я не ответил. Потом поглядел вокруг, в поисках часов. У него их не было, вот ублюдок.

– Итак, несколько лет назад, когда я был на конференции в Европе, мне позвонила жена и стала настойчиво утверждать, что стены нашей прачечной пульсируют. Она использовала именно это слово. Пульсируют, словно живые. Она описала жужжание, энергию, которую чувствовала, входя в комнату. Я предположил, что дело в проводке. И тут она… ну, давайте скажем, очень разволновалась. Спустя три дня, когда я уже собирался возвращаться, она позвонила опять и сказала, что стало еще хуже. От стены исходит отчетливое жужжание. Она не может спать. Она слышит его, как только входит в дом. Она чувствует вибрацию, как если бы что-то сверхъестественное готово ворваться в наш мир. Итак, на следующий день я прилетел домой и нашел ее очень расстроенной. И сразу понял, почему мое предположение о проводке оскорбило ее – это был звук чего-то живого. И очень большого. Итак, хотя я очень устал и буквально валился с ног, пришлось пойти в гараж, взять инструменты и снять наружную обшивку. Угадайте, что я там нашел.

Я не ответил.

– Угадайте!

– Не уверен, что хочу знать.

– Пчел. Они устроили в стене настоящий улей, протянувшийся от пола до потолка. Десятки тысяч пчел.

Его лицо светилось, пока он рассказывал этот занятный анекдот. Почему нет? Он получает за это деньги.

– Итак, я надел шляпу, обмотал лицо шарфом жены и полил улей отравой. Я убил тысячи пчел. И только позже сообразил, что пчелы – очень ценные, и местный пасечник с удовольствием пришел бы и забрал улей без всякой платы. И даже наоборот: он бы заплатил мне, если бы я не убил так много пчел с самого начала.

– Хмм.

– Вы понимаете?

– Да, ваша жена думала, что это чудовище. А оказалось, что обыкновенные пчелы. Итак, моя маленькая проблемка – просто пчелы. Это все пчелы. Не о чем беспокоиться.

– Боюсь, вы неправильно поняли. В тот день очень могущественный и очень опасный монстр стал реальным. Просто спросите пчел .

– Ты видишь меня? – спросил я.

– Ага, – ответила веснушчатая рыжая голова на моем лэптопе. Эми Салливан заплела волосы в косички, которые я любил, и надела огромную издевательскую футболку с плохо нарисованными орлом и американским флагом, которую я ненавидел. На ней она казалась палаткой.

– Как прошел сеанс? – спросила она.

– Господи, Эми. Не начинай разговор со своим другом с того, как прошло назначенное судом лечение. Спроси чего-нибудь попроще.

– О, извини.

– Больная тема.

– Хорошо, забудь.

– Ты вернешься домой на День Благодарения? – спросил я.

– Ага. А ты что, скучаешь по мне?

– Сама знаешь, без тебя у меня все валится из рук.

После еще одного удара сердца и глотка чая она сказала:

– С тобой все в порядке? Не только лечение, но… все?

– Э… твоей соседки по комнате нет, верно?

– Да.

– Отлично. Да, все в порядке. Все тихо.

– Той ночью я жутко перепугалась, – тихо сказала она.

– Да, еще бы.

– Уже давно ничего такого не происходило…

– Знаю.

– Если опять что-нибудь произойдет…

– Тогда я опять выстрелю из арбалета. Я тебе говорил.

– А твоему врачу?

– Эми, ты слишком проницательная.

– Нет, просто любопытная.

– Как я умудрился найти девчонку, которая умеет общаться еще хуже, чем я?

Она еще раз отпила из чашки, которую достала из-за камеры. Чашку она поддерживала левым запястьем. То есть обрубком того, что было ее левой кистью. Еще подростком, до того как мы познакомились, она попала в аварию, потеряла левую кисть и родителей, зато приобрела хронические боли и титановый штырь в спине. От протеза кисти она отказалась: решила, что он «гадкий». Но, по-моему, с титановой спиной и рукой робота она бы стала киборгом процентов на десять – эта мысль меня дико возбуждала.