Эльсан Алари - Ландыш на крови. В тебе нет огня, нет чистого побуждения. В тебе лишь пустота

«Конечно, я на 62-ой еду, а там только квартиры, интересно, кто и как её сюда пустил?» – мысленно усмехнулся он, поражаясь осведомленности этой «уточки», она явно не впервые здесь. Они поднимались в молчании, и Саша не предпринимал никаких действий. Но когда электронная цифра на табло приблизилась к 58, он ненавязчиво приобнял её сзади и горячо прошептал в маленькое ушко:

– Сколько в час? Мы с приятелем заплатим по двойному тарифу.

Та как-то обмякла, повернула голову в его сторону и тихо назвала нужную сумму. В ответ на это Саша заливисто расхохотался и смачно шлепнул её по тощему бедру:

– Думал пошутить, а ты, оказывается, шлюха, ха-ха-ха, вот это поворот! Не, я брезгую, ты лучше в **** бар иди, там такой плюгавый дядя Юра гонорар проматывает. У него, наверное, осталось немного, как раз хватит! Ха-ха!

Девушка явно не оценила остроумие Саши и грустно засопела, ничего не ответив. Когда двери лифта разъехались, выпуская Сашу, он повернулся к ней и послал воздушный поцелуй:

– А про дядю Юру я не шучу, мужик, во! – он поднял большой палец вверх и помахал на прощание.

Лифт уехал вниз, унося с собой незадачливую охотницу, которая так и не поняла, кто такой дядя Юра, и так ли он богат, а Саша вприпрыжку поскакал в сторону нужных апартаментов.

Дверь ему открыл заспанный Владик, лицо которого выглядело, как огромная побитая картофелина. Хлопнув его по голому плечу, Саша не скидывая обуви, с разбегу запрыгнул на огромную незастеленную кровать. Крича что-то бессвязное, он начал топтать белоснежные простыни грязными кроссовками. Он резво подпрыгивал и раскидывал подушки в разные стороны, одна из них прилетела в лицо остолбеневшему от сей наглости Владиславу. Это немного взбодрило Кошелева, и подушка отправилась к исходному отправителю. Браницкий ловко схватил её и, кинув на пол, приземлился на неё ногами, издав победный вопль.

– Здорово, брат! Как поживаешь?

Владик почесал затылок и пробурчал что-то о ранних пташках и бестолковых друзьях.

– Не рад меня видеть? Я, вообще-то, пришел не просто так.

Кошелев сделал предупреждающий знак рукой, дабы оградить себя от слишком ценной информации и ретировался в соседнее помещение, где послышался звук открываемого холодильника. Вернулся он с двумя стаканами содовой, один из них он протянул Саше.

– Мне бы пожрать чего, – сказал Браницкий, отхлебывая.

– Есть только диетическая отрава в контейнерах, – плаксиво ответил Владик, – мамка повадилась заказывать её, говорит, что один я тут совсем ожирею на неправильной еде.

Саша прыснул, разглядывая пухлую фигуру друга, сидевшего сейчас без майки.

– На этой траве быстро станешь таким же дрищем, как я.

При упоминании «травы» глаза Кошелева подернулись мечтательной дымкой, и на одутловатых губах заиграла двусмысленная улыбка.

– Сейчас бы…

– Да…, – согласно протянул Саша, прекрасно понимая ход мыслей друга, – но это уже несерьезно, мы не школьники.

– Да-а-а…, – вторил ему Влад, – не школьники, а зеленые первокурсники.

– Значит, еще можно, – подытожил Саша и выжидающе посмотрел на друга, – это тебе не шары дуть.

Кошелев нецензурно выругался и кряхтя приподнялся, вновь направляясь в сторону кухни.

Вскоре он вернулся, держа в руке увесистый прозрачный пакет, наполненный сушеной ганжой.

– Ты что, ее ковшами загребаешь? Как ни приду, у тебя меньше не становится, – изумился Саша, глядя, как друг неторопливо вскрывает пакет и начинает мастерски набивать косяки. – Эй! Блин, только сам не облизывай.

Влад понимающе захихикал и протянул ему незавернутую самокрутку.

– Прошу!

Браницкий недовольно закатил глаза и принялся слюнявить тонкую бумажку.

Следующие пару часов пролетели незаметно; друзья сидели на полу, окруженные облаком сладковатого наркотического дыма. Они неторопливо затягивались, и с каждым новым вдохом градус настроения Саши постепенно повышался. Лицо его сделалось приятным и одухотворенным, он рассказывал Владику о том, что ничуть не обижен на отца.

– Мне, вообще, не важно, какая она, понимаешь? Да, хоть желтая! Все равно, напишу ему и скажу «спасибо», я же не очкошник какой-то.

– Точно, родителей любить надо, – соглашался разомлевший Владик.—Особенно, если они дают тебе деньги.

Саша вновь затянулся, чувствуя, что вот-вот расплачется.

– А если бы не давали? Что тогда? Неужели нам бы пришлось где-то работать?

Кошелев прыснул и вырвал из ослабевшей руки Саши тлеющий косяк.