Антон Милагин - Боль (Dоктор)

– Вы знаете, что я этого никогда не сделаю, так как у меня есть для вас предложение по паре удачных сделок, на которых вы заработаете миллионы…

– Мне не нужны деньги…

– Я уверен, что вы работаете, горбатитесь на кого-то, получая нищенскую зарплату, я хочу вам помочь. Чем вы занимаетесь?

– Я молюсь…

– Простите, что?

– Я молюсь за вас, чтобы Господь послал вам ума и простил вам грехи за развод людей на деньги, чтобы вы попали в Рай.

– Да, извините, вычеркиваю вас, до свидания…

В каждом населённом пункте есть свой «Шанхай». Район «Шанхай». Так мы его называли. Тот самый. Самый старый. Самый ветхий. Самый неблагополучный. От куда уже не выселяют.

Я не жил в этом районе. Да, и почти никто из нашей компании там тоже не жил. Но мы часто ходили туда вечером. Позабавиться над ними. Над тем, как они живут. Над людьми..

14 лет. 9-ый класс. Зима.

И вот мы возвращаемся после очередной выбитой двери. Возвращаемся домой. В дома хорошие. Тёплые. Телевизор, видео, игры. А я не знаю даже, чью дверь мы выбили.

Вечер. Мы идём, громко разговариваем. Обсуждаем сегодняшний день. Обсуждаем, что будем делать завтра. Что будем делать завтра здесь.

Стык улиц. Один фонарь освещает перекрёсток.

– Смотрите, это же он, – тихо сказал кто-то из нашей компании.

Все знали этого мужика, но я лично видел его впервые. Знали их семейку. Знали, что он и его братья почти не вылезали из тюрьмы.

Он шел медленно, смотря себе под ноги. Скорее всего, пьян. Грузный, словно боров, вставший на задние лапы. Грязная чёрная шуба из собачьего меха. Чёрные валенки. Толстая чёрная шапка. Он уже вошёл в свет фонаря. Длинный кирпичный дом слева точно Великая китайская стена в ночи. Мы медленно нагоняли его сзади. Молча. Осторожно. Нас было шестеро. Трое стали обходить его слева. Трое – справа.

Тишина. Пошёл снег. Крупные белые хлопья сквозь жёлтый свет фонаря.

И тут, проходя мимо мужика, один парень натыкается на другого. И оба смачно выругиваются. Я оборачиваюсь.

– Ты что-то хочешь?! – проревел мужик, поднимая голову.

И из под шубы появляется обрез. Два коротких ствола в правой руке.

Стволы, смотрящие на меня.

А я смотрю на них…

Жёлтый свет. Белый снег. Два чёрных отверстия.

Я стоял в метре полтора от него. Ноги онемели. Глаза расширились. Перед ними, как говорят, понеслась вся моя жизнь. Которая, вроде, и не жизнь, а так, эпилог. Но я увидел её ещё раз. Весёлые её моменты. А за ними вопросы:

И что теперь, всё …?

А как же дальше…?

А как же мама…?

Похороны…?

Я смотрел на два ствола, как кролик на удава.

– Или ты что-то хочешь? – проревел он снова и перевёл ствол налево. На соседа.

В это время парни, что стояли сзади, рванули от него. Мужик повернулся в их сторону. Трое убежали уже метров на пятнадцать.

Выстрел. Глухой, резкий. Он, словно разрезал ночную тишину. И, словно выстрел перед стартом «освобождает» спортсменов, этот выстрел «освободил» и меня. И я побежал. Быстро. Не оглядываясь. Сквозь кусты и деревья…

Отбежав на безопасное расстояние, остановился. Вскоре собрались и другие. Одному дробь задела голень. Больше никто не пострадал. Вечером на следующий день мы туда не пошли.

В каждом населённом пункте есть свой Шанхай…

Вагон метро.

Три человека сидят в конце вагона.

Остановка. Слева мужчина встал и вышел.

Женщина, сидевшая посередине, с трудом занимает его место. На коленях матерчатая сумка, в ногах большой бумажный пакет. Сначала ноги, затем пакет. Придерживая рукой сумку, сдвинулась на край сидения. Она была похожа на птицу-секретаря. Острый нос с таким же подбородком. Постоянно в движении большие карие глаза. Внимательный взгляд из прямоугольных очков в толстой чёрной оправе ищет. Как будто что-то потеряла. Но, усевшись, она успокоилась, вытащила из сумки папку и, как бы пряча её от остальных, раскрыв, буквально уткнулась в неё.

С другой стороны, словно вросла в сидение, разместилась другая женщина. Пожилая, лет шестидесяти. Короткие закрученные химией русые волосы. Широкое круглое лицо. Лицо серьёзное. Напряжённое. Толстые губы сжаты. Прищуренные глаза сердито смотрят перед собой. Руки сложены на коленях поверх маленькой кожаной сумочки. Надулась. Застыла. Словно большая жаба в ожидании заплутавшейся мошки.

Входят новые люди. Безразличные люди.

Занимает вас хоть чем-то ваш сосед?

Дутая белая куртка. Да, этот парень представлял собой большую дутую белую куртку. Большая куртка в узких джинсах. Истоптанные грязные ботинки. Аккуратная причёска. И абсолютно спокойное юношеское лицо. Но с аккуратной бородой. Типичное лицо с ухоженной бородой.