Галина Шестакова - Веретено

Водитель наш, высадил меня у посёлка, сунул мятый конверт:

– Ты, Маруся, не переживай. Все под богом ходим. Ребята тут собрали.

Я отнекивалась, но водила у нас мужик серьёзный, под стать Николаичу, запихал мятый конверт мне в карман и выпихнул из вездехода, чтобы слёзы мои благодарные и сопли не видеть.

Помотавшись по посёлку, до автобуса было ещё часа два, я поела в столовке холодных и склизких пельменей, и села в зале ожидания автобусной станции. Зал ожидания, это, конечно, сильно сказано, маленькая комнатушка, разделённая перегородкой и хлипкой дверью на кассу и место, где могут поместиться два человека стоя, или один сидя на обшарпанной табуретке. Ещё в зал ожидания вмещается ведро для мусора заваленное окурками и печка–буржуйка.

Билет мне продала, через маленькое окошко, выпиленное в двери, отгораживающей зал от самой кассы, тёмная и морщинистая старуха, с тонкими чёрными косицами, перевязанными яркими тряпочками. Несмотря на жарко натопленное помещение, кассирша была в меховом малахае. Если не наклоняться, чтобы заглянуть в окошечко кассы, видно только меховой малахай и косицы. Но я не поленилась, заглянула, и увидела старуху, с плоским, тёмным и морщинистым лицом. В углу рта висела пустая самодельная курительная трубка.

– На какой рейс, тебе милая? – старуха ловко перегнала трубку в другой угол рта.

– Ближайший, – я сунула в окошечко деньги.

– Вот и хорошо! – неизвестно чему обрадовалась она. – Дома тебя ждут, – старуха шлёпнула билет и сдачу в грязное и отбитое блюдце.

Выполнив все обязанности кассира, старуха толкнула дверь, стукнув меня по лбу, и вышла в зал. Села на табурет, подкинула ещё полешко в буржуйку и раскурила трубку. И уставилась на меня.

Я вжалась в угол. На мороз идти не хотелось, но дышать в жарком и прокуренном воздухе становилось невозможно. Я разозлилась и брякнула:

– Никто не ждёт! – и постаралась не заплакать.

– Не спорь, милая, – и выпустила в меня дым, как паровоз.

Я спорить не стала, вышла на мороз, походила вокруг автобусной станции, надеясь, что автобус придёт по расписанию. Замёрзла и зашла снова погреться.

Старуха сидела в той же позе и задумчиво пускала дым в потолок. Я закашлялась, но на мороз возвращаться не стала.

– Слушай бабушку, – она уставилась на меня своими чёрными, но какими–то водянистыми глазами продолжая со мной беседу, словно я и не выходила на улицу, – она ждёт тебя, не уходит.

На улице просигналил подъехавший автобус. Я не стала дожидаться окончания беседы, выскочила из прокуренного помещения.

Автобус, старенький ПАЗик, стоял с закрытыми дверями. Все окна, были покрыты инеем. Не видно, есть ли там пассажиры и водитель. После общения со старухой, в голове всё слегка покачивалось и кружилось, и вполне могло статься, что автобус приехал сам по себе, без водителя, совершенно пустой, или, вообще, мне привиделся.

Но пока я размышляла о наполнении автобуса, из-за него показался парень, с таким же плоским лицом как у кассирши, в меховой жилетке. Похлопывая себя руками по предплечьям и поёживаясь, он яростно пинал по колёсам автобуса.

– Едешь? – строго спросил меня.

– Да, – я протянула ему билет. – До города.

Он, не посмотрев на билет, сунул его в карман, и обежав автобус, запрыгнул на водительское место. Дверь открылась, на меня дохнуло теплом. Я не стала дожидаться приглашения, прошла внутрь салона. В автобусе почти никого не было. Две старушки в малахаях, очень похожие на кассиршу и растрёпанная девчонка. Она с интересом посмотрела на меня.

Я кинула рюкзак на сидение и устроилась подальше от старушек и девчонки. Разговаривать совсем не хотелось. Хватила сумасшедшей кассирши с тряпочными завязками на косах.

Девчонка всю дорогу пыталась со мной разговаривать. Она ехала в город впервые, волновалась и старалась узнать о городе всё, чтобы не опростоволоситься. Когда я призналась ей, что сама из деревни, но не сказала, что пять лет училась в университете, чтобы опять уехать в глушь, она расстроилась и отстала от меня. Старушки всю дорогу болтали и не обращая внимания на нас. Но потом, проголодались, открыли свои сумки, заполнив весь ПАЗик запахами еды. Разложили продукты на сидении напротив, накрыв его старенькой скатёркой, ехали, видно, не впервые и подготовились со всем старанием. Потом одна, кряхтя и переваливаясь, вылезла и подошла к водителю.

– Сынок, пойдём, покушаем, – старушка похлопала его по плечу.

Парень только этого и ждал. Видимо, тоже, не первый раз ехал с бабушками. Остановил автобус, не глуша двигателя, в морозы в наших краях технику вообще не выключают, гоняют сутками, выскочил из кабины. Все знают: если заглох – то замёрз, наверняка.