Бренна Йованофф - Очень странные дела. Беглянка Макс

Я почти не сомневалась, что офисные дамы попросят убрать скейтборд. В прежней школе доску разрешали держать только в шкафчике, но здесь замечаний никто не сделал. Может, у них и вовсе нет правил? Или они никогда не видели скейты?

Первым уроком было естествознание, и я зашла в кабинет после звонка.

Хотя все уже сидели, в классе оставалось много пустых парт – очевидно, учеников должно быть больше. Я так решила, потому что класс был большим, а Хоукинс маленьким. Однако пустые места выглядели так, будто их хозяева ушли сражаться с чудовищами и до сих пор не вернулись.

Учитель велел встать перед классом, чтобы меня представить. Как же раздражает, когда взрослые называют тебя полным именем, словно ты в чем-то провинился. Когда я поправила его, некоторые девочки захихикали и начали шептаться, а мальчишки просто глазели.

Дальше было еще хуже. Наверное, школа пыталась доказать мне, что здесь не место таким, как я. На уроке истории учитель, мистер Роган, велел мне выполнить ксерокопию рабочего листа, пока все остальные ребята по трое-четверо работали над проектом. В конце урока он даже не вспомнил, что о чем-то меня просил.

Друзей я не умела заводить с детства.

Я никогда не понимала, как разговаривать с девочками. Они всегда удивлялись, почему я не интересуюсь накладными ногтями и химической завивкой и смотрю ужастики не ради того, чтобы повизжать. Летом они каждый день лежали возле бассейна, мазали друг другу плечи детским молочком и болтали о парнях. Меня не прельщала перспектива самосожжения в попытке загореть. Да и парней я знала: никто из них не стоил того, чтобы терять голову.

Мама все выходные распаковывала и гладила вещи. Когда ее одежда закончилась, она принялась за мою – я застукала ее в своей комнате. Утром вторника она вытащила из коробки купленную в прошлом году кофту «Esprit». Полосатый и свободный кардиган с большими пластиковыми пуговицами лежал у меня на кровати. Что мама хотела этим сказать? Я ведь уже оделась в джинсы и пуловер, который носила каждый день.

– Зачем ты его вытащила? – поинтересовалась я.

Я понимала, что надо ее порадовать, но не хотела приходить в свой первый день в школу, одетая как кто-то другой.

Мама мимолетно улыбнулась.

– Сегодня твой первый день. Думала, ты захочешь надеть что-нибудь особенное.

– Зачем?

Улыбка исчезла, и она отвела взгляд, вертя в пальцах рукава кардигана.

– Не знаю. Деньги на ветер. Ты ведь такая красивая, а даже не пытаешься хорошо выглядеть.

Вырядиться для Хоукинса? Я чуть не рассмеялась. Я не считаю себя красоткой и уж тем более не отличаюсь хорошими манерами.

Во время обеда я сидела в одиночестве на треснутой ступеньке возле спортзала и ела вяленую говядину и брецели из пакетика. Мы до сих пор не распаковали кухню, поэтому приходилось закупаться в бакалее. Впервые после отъезда из Сан-Диего я почувствовала в сердце пустоту. Целую минуту я думала, что это, и наконец поняла: я столкнулась с настоящим одиночеством.

Раньше со мной всегда были Бен Восс, Эдди Харрис и Нейт. Все лето напролет и вечерами после школы мы катались на скейтах или строили крепости в высохшей речке за моим домом. И у меня все еще оставался отец, несмотря на то что он переехал в Лос-Анджелес. Папа – настоящий генератор идей, и он умел сделать так, чтобы я чувствовала его присутствие даже в отсутствие.

Папа обожал головоломки – шпионов, секретные коды, тайники. Ему нравилось решать задачки. Когда я была маленькой, еще до того, как он переехал в Лос-Анджелес, отец прятал в учебники записки. Потом, работая над докладом по истории или листая литературу, я то и дело находила между страницами маленькие клочки бумаги с закодированным сообщением или головоломкой, которую он сделал с помощью кругов, треугольников или омонимов.

Я обожала эти штучки, но маму они сводили с ума. Ее раздражало, что такой умный, умелый мужчина работал в ночной шарашке или не работал вообще.

Папа никогда не стремился стать офисным работником, загнанным в рамки графика – он предпочитал свободу. После развода отец перестал заморачиваться: он спал допоздна, а по ночам тусовался в бильярде или делал поддельные удостоверения личности. Маму смущала его работа, зато я видела в ней определенный смысл: я понимала, каково следовать правилам, когда не хочется и ты вот-вот взорвешься от внутреннего противоречия. Сидишь и покорно ждешь, пока не зазвенит звонок, чтобы вырваться из-за двери на свежий воздух.