Александр Агамальянц - Письма крови. Гёте. Триптих крови

У меня был хороший и верный друг.

Я был влюблен в прекраснейшую девушку на свете.

Я был счастлив.

О, как же я был глуп и наивен тогда. Ведь именно эта ночная беседа, которая вдохновила меня на подвиги ради своей прекрасной дамы, стала первой ступенью лестницы, ведущей в самые глубины Тартара. Лестницы, по которой я спускаюсь по сей день, и не видно ей конца. Но, положа руку на сердце, я скажу, что не изменил бы ни слова, сказанного тогда, ни единого намерения, будь у меня такая возможность. Да, счастье мое, только пройдя омовение в кровавой купели, что ждало меня в недалеком будущем, я смог по-настоящему освободиться и открыть для себя тот мир, о котором так долго мечтал. Как бы цинично и жестоко это ни звучало, все жертвы были принесены не напрасно.

Тем более что они были бы принесены в любом случае.

А сейчас у меня хотя бы есть возможность воздать за них по заслугам.

Даже, если придется безвозвратно снизойти в бездну.

Но в тот момент я даже не мог подозревать ни о чем подобном и заснул со счастливой улыбкой на лице. Работа в конторе больше не казалась мне такой нудной и давалась с еще большей легкостью, чем обычно, жалование больше не проматывалось неизвестно на что, а бережно откладывалось, и, при каждой возможности, я искал встречи со своей прекрасной Шарлоттой, моим белокурым ангелом с изящной, почти воздушной фигурой и звонким смехом. И, к моему счастью, она не отвергала моего внимания, а принимала его охотно и с большой радостью. Когда же я признался ей в своих чувствах, она тотчас ответила, что испытывает подобное влечение, и наш первый поцелуй был полон того самого огня, о котором так любят писать поэты всех мастей. Даже спустя столько лет, я помню его, как если бы все случилось минуту назад. Простите меня, моя королева, если вызвал этими откровениями у вас чувство ревности, но прошлое не изменишь и, зачастую, оно накладывает неизгладимые отпечатки на всем будущем.

4

Что ж, если первые полгода моей жизни на новом месте были по увлекательности и жизнерадостности похожи на празднество флагеллантов, то следующие четыре месяца походили на старую добрую сказку, которая медленно, но верно, приближалась к фразе «и жили они долго и счастливо». Не за горами было Рождество, и мы с Шарлоттой планировали, что в один из праздничных дней я буду представлен ее родителям и официально попрошу ее руки, как того требовали правила приличия. Несмотря на закат осени, мы цвели и сияли, совершенно не замечая холодного увядающего мира вокруг нас. Как выяснилось – зря.

Не только цветы и деревья страдают от прикосновения зимы.

Но даже самые светлые мечты, оберегаемые жаром наших сердец,

разбиваются вдребезги, срезанные ее ледяным серпом.

Письмо от Шарлотты с просьбой срочно встретиться я, будто специально, получил в один из самых мерзких декабрьских дней. Уже давно было холодно, но еще не достаточно холодно для того, чтобы снег держался, и на город обрушивались потоки грязи, спасения от которой не было нигде, потому что ветер часто любил менять направление. Конечно, это не стало для меня преградой перед встречей с любимой, но навевало крайне дурные предчувствия – ради какого-то пустяка она точно не стала бы настаивать на встрече в такую погоду. И, стоило мне увидеть свою принцессу, как я понял, что предчувствия не обманули. Впрочем, это только радость бывает обманчива, несчастья же почти никогда не нарушают данного слова и приходят ровно в назначенный срок. Стоит тебе хоть на каплю переполнить отведенную тебе чашу счастья, как она опрокинется и перед тобой предстанет смрадное корыто лишений, не имеющее дна.

Не дав вымолвить мне ни слова, Шарлотта бросилась мне на грудь и разрыдалась, совершенно не обращая внимания, что мы находились далеко не в самом уединенном месте, и такое поведение могло не лучшим образом сказаться на ее репутации. Я пытался успокоить ее всеми силами, но тщетно. Осталось лишь обнять ее как можно крепче и ждать, пока она успокоится. В конце концов, мы уже почти помолвлены и можем себе позволить некоторые вольности. Наконец, моя возлюбленная пришла в себя и, все еще изредка всхлипывая, подняла на меня свой взор. Спустя несколько минут моя жизнь была разбита вдребезги.

Не будет у меня ни прекрасной Шарлотты, ни красивой свадьбы, ни долго и счастливо. Мироздание отказало нам даже в праве умереть в один день. Этот унылый, тоскливый мир безмятежных бюргеров и бездарных стихов снова победил меня. Стоило мне ненадолго потерять бдительность, как он подкрался и нанес смертельный удар. Семья моей возлюбленной, некогда довольно зажиточная, оказалась на грани нищеты и голодной смерти – отец был сильно болен, младшие сестры были еще совсем детьми и могли, разве что, делать мелкую работу по хозяйству, долги выросли до непомерных размеров и даже продажа всего имущества, включая одежду, не погасила бы их.