Александр Горский - Игроки

– Ну ты всегда прав, – Филипп допил виски и поставил бокал на маленький столик из черного дерева, предусмотрительно расположенный совсем рядом с креслом, – ничего плохого в моем интересе к женщинам я не вижу.

– Плохого? – тонкая бровь изумленно дернулась вверх, – кто говорит, что женщины – это плохо? Женщины – это великолепно. Я думаю, что женщины – это лучшее из того что на земле было создано, как с эстетической точки зрения, так и со стороны всего развития человеческой цивилизации. Понятно, что камень прогресса в гору толкали преимущественно мужчины, но делали они это зачастую именно ради прекрасных дам.

– А уж сколько глупостей ради них наворотили, – Филипп усмехнулся.

– Глупости, и что такого? – возразил Алекс. – Людям свойственно делать глупости. Я тебе даже так скажу, всем свойственно делать глупости. Так лучше делать их ради женщин, а не только по причине своего скудоумия.

Алекс вновь вскочил с дивана и подошел к висящей на стене огромной написанной маслом картине, изображающей какую-то обнаженную красотку, выходящую из морских волн на пустынный берег. Филипп, готовый поклясться, что никакой картины на стене еще минуту назад не было, с удивлением рассматривал девицу, которая одной рукой безуспешно прикрывала пышную грудь, а другой стыдливо тянулась чуть пониже живота. Скрыть свои прелести девушке помогала пышная, золотистого оттенка коса, спускавшаяся по левой груди красавицы и уходящая вниз. Ее распущенный хвост очень удачно помогал прижатой к телу ладошке скрыть от глаз наблюдателей то, что видеть им вовсе не полагалось.

– Некоторых женщин забыть невозможно, сколько бы лет ни прошло, – Алекс обернулся и шутливо отсалютовал Филиппу бокалом, – поверь мне. Но если брать в целом соотношение времени года и женской красоты, то весна, на мой взгляд, выигрывает.

– Да? – удивился Филипп.

– Да, – кивнул Алекс, – сейчас объясню почему.

Допив виски, Алекс поставил пустой бокал на барную стойку и вернулся к дивану.

– Представь, начало марта, еще холодно. Ночью пока подмораживает, а днем никак не может стать теплее нуля. И вот наконец первый теплый день. Ну как, теплый. Теплый в сравнении с тем, что было до этого. И вот сразу же мешковатые зимние балахоны меняются на приталенные весенние курточки, сразу же появляются короткие, не по погоде юбочки, из-под которых видны стройные ножки. По большому счету ничего толком еще и не видно, но ты понимаешь, завтра будет теплее, завтра будет лучше. И от этого душа твоя поет. В этом и есть прелесть весны. Что, не согласен?

– Я не спорю, – усмехнулся Филипп.

– Нет, ты хочешь поспорить, я же вижу. Смотри, вслед за мартом приходит апрель, сходит последний снег, а с ним и остатки лишней одежды у наших красоток.

– Ну, летом-то ее еще меньше, – позволил себе возразить Филипп.

– Я сказал, лишней, – Алекс укоризненно покачал головой.

– По мне, так она вся лишняя.

– Ты слишком прямолинейно мыслишь. Порой лучше чего-то не видеть, но воображать, что оно идеально, чем видеть то, что есть на самом деле.

– Мне кажется, это касается не только женщин.

– Это касается всего. Начиная от размера гордости, болтающейся между ног у каждого самца, заканчивая обустройством мира. На этом построена любая религия, на том что мы домысливаем то, чего не знаем. Еще виски?

– Нет, спасибо, – Филипп знал, что, общаясь с Алексом, контроль терять над собой не стоит.

– Нет, так нет, – пожал плечами Алекс, – рано еще напиваться. Тебе особенно.

Филипп понял, что разговор, наконец, зайдет о деле.

– Скажи, друг мой, как там дела у этой твоей подопечной? – Алекс нахмурился. – Все время забываю ее имя! Ты мне прошлый раз рассказывал, у нее с мужем проблемы.

– Анна? – на всякий случай уточнил Филипп, – абсолютно уверенный, что Алекс не мог забыть имя, поскольку Алекс вообще никогда и ничего не забывал.

– Точно, Анна, – обрадовался Алекс, – хорошее имя, простое, а почему-то из головы вылетело. Так что там у нас с Анной?

– Ничего, – буркнул Филипп.

– Ничего? – недоуменно переспросил Алекс.

– Ничего хорошего. Я же рассказывал, что они постоянно грызутся с мужем.

– Что-то было, – Алекс кивнул, – из-за ребенка, если не ошибаюсь.

– Да, из-за ребенка. Точнее, из-за отсутствия ребенка.

– Так, а что, разве она не хочет?

– Хочет. Она хочет. Он хочет. Но, как говорится, бог не дал.

– Бога-то зачем везде вмешивать? Кто им чего не дал? К врачам ходили они?

– Ходили, – подтвердил Филипп.