Джеймс Герберт: Возвращение призраков

Слезы затуманили ее взор, темный силуэт распятия на стене напротив стал еще неопределеннее. Трясущейся рукой Джесси поднесла край пододеяльника к глазам и вытерла слезы.

Теперь ты здесь, глупая старая развалина. Становишься в старости все более и более сентиментальной. А ума все меньше и меньше. Ведь они завтра придут, а если не завтра, так послезавтра. Они очень заняты. Но очень заботливы. Заведения вроде этого недешевы, но дети никогда не ворчат. Ее мальчики добры к ней. Но когда она видела их последний раз? Вчера? Нет, нет, позавчера. Ох, старая тупая клуша! Это было давным-давно, давным-давно. Месяц назад? Раньше, Джесси, гораздо раньше. Они приходили, когда могли, вместе с женами и внучатами. Не каждый раз, но часто. При случае. Иногда. Да, а младшие ребята теперь уже подростки — или еще старше? Трудно вспомнить, трудно представить их — что им делать в таком ужасном месте? Это место для стариков, не для молодежи. Молодежь не любит этих запахов и болезней, невнятного бормотания и забывчивости — и напоминания, что когда-нибудь то же ждет и их. И в этом нет ничего удивительного. А что, ведь будь она самостоятельной, а не такой никчемной и беспомощной, то тоже предпочла бы какое-нибудь другое место!

Ее тонкий, безгубый рот растянулся в улыбке. Какое-нибудь другое место. Ох, Джесси, для тебя есть лишь единственное другое место, девочка моя. Это если Он примет тебя. Она закрыла глаза и помолилась, чтобы Он принял ее, и ее мысли о Небесах были сродни ее сну.

Она снова открыла глаза, не услышав, а лишь ощутив, что дверь в спальню приоткрылась.

В дверном проеме стоял Ангел Суа, и зеленоватое сияние оттеняло белизну ниспадающих одежд. Его лицо было в тени, но Джесси знала, что оно излучает добро.

Ангел приблизился, грациозно, бесшумно, и Джесси представила его улыбку.

Он заговорил так тихо, что Джесси еле расслышала слова, и сказал, что ей пришло время уйти, что ее ждет лучшее место, где нет страданий и печали, а ей нужно только отдать свою душу, отбросить свою жизнь…

И он наклонился к ее беззубому рту, словно для поцелуя, но Джесси засомневалась, улыбка ли это — или усмешка, усмешка ли — или оскал, оскал — или гримаса ненависти. Джесси вдруг стало страшно, что-то одеревенело в ее костлявой груди, сжалось и в то же время, казалось, разбухло, вызвав боль, какой она еще не знала. Удар был бесчеловечен в своей жестокости и не имел ничего общего с мирным отказом от жизни.

Схватившись за свое борющееся сердце, Джесси заметила сверху ослепительный свет и поняла, что в комнате есть кто-то еще. Ангел Сна отшатнулся от нее, и раздался вопль… раздался вопль… раздался вопль — это кричала она сама...

— У тебя такой вид, будто ты плохо провел ночь.

Кейт Маккэррик сгребла бумаги и отложила в сторону, когда Эш сел напротив. Он поставил пластиковый стаканчик с кофе на край ее стола и стал шарить в карманах в поисках сигарет.

— И утро не лучше, — сказал Дэвид, вытряхивая из пачки последнюю сигарету.

— Есть успехи?

— В том смысле, что принято считать успехом в нашем Институте, — нет. «Счастливый путь» не населен призраками.

Кейт откинула назад волосы, подошла к шкафчику с серыми ящичками, стоящему между забитыми книжными полками, и выдвинула ящик с буквой «С».

— Я ничего такого и не ожидала. Если бы видение появлялось перед персоналом, я бы отнеслась к этому с большим доверием. К сожалению, пожилые люди — не всегда надежные свидетели, когда дело касается аномальных явлений. У них или плохое зрение, или чересчур буйное воображение.

Порывшись в ящике, она вынула папку с надписью «„Счастливый путь“, дом престарелых». Открыв ее, Кейт вернулась к своему столу.

— Ты составил отчет? — спросила она, оторвав глаза от папки.

Эш устало улыбнулся:

— Извини, Кейт. Я еще не закончил.

Она сняла очки, в которых читала, и внимательно посмотрела на него: темные взъерошенные волосы, бледное небритое лицо, помятая одежда.

— Извини, я задала глупый вопрос.

Дэвид вынул изо рта неприкуренную сигарету и потянулся за кофе. Пригубив, он сказал:

— Трудная ночь, трудное утро. Письменный отчет я составлю попозже днем.

— Нет, у тебя такой вид, что тебе надо выспаться. Расскажи сейчас, отчет составишь потом.

Снова пригубив кофе, Дэвид задумался, есть ли нынче у Кейт любовник. Она еще неплохо выглядит; ее фигура, хотя уже не такая стройная, как когда-то, оставалась соблазнительной, волосы по-прежнему имели естественный блеск. Возможно, подбородок стал чуть менее твердым, и вокруг глаз появилось несколько новых морщинок, но у Кейт был шарм, какой сохраняют не все женщины за сорок. Дэвид вспомнил ту первую ночь, когда они с Кейт любили друг друга, — ту деликатную мягкость, с которой ее зубы легко покусывали его плоть, а губы увлажняли каждый уголок его тела.