Ромео Саровски (Stran nuk) - ТРОЙКА НАЁМНИКОВ. Все части

Кивнув головой, я побрел ко входу в собор, расстегивая по пути жилет, у меня из мозгов никак не выходила мысль о том, что он просто не мог знать мое имя! Или мог? С этими мыслями я вошел в собор и, трижды перекрестившись, стал с интересом рассматривать стены и своды. Да в соборе была прохлада и тишина, по моему телу растекалось умиротворение, пахло благовониями и горящими свечками, стоящими под иконами. Я купил три свечи и поставил их за упокой своих предков, еще немного постояв, вышел из собора. Рядом с собором был некрополь (старое захоронение).Некрополь-Комплекс погребений (город мёртвых) Большого количества захоронений. И тут внезапно у меня зазвонил сотовый телефон, остановившись я полез в карман за мобильником и включая соединение, услышал далекий голос.

– Рома привет! Как твои дела? -это была Татьяна моя сестра, она жила в Красноярске и мы давно друг друга не видели, но перезванивались часто.

– Да нормально, вот гуляю по Питеру, отдыхаю. У нас просто пекло, а не погода и я бездельничаю.

– А я сейчас спать собираюсь и решила тебе позвонить произнесла своим звонким голосом Татьяна.

На что я поперхнувшись и сплюнув в сторону, быстро поднял руку и посмотрел на часы. Мои часы стояли! С учетом того, что у моей сестры было за правило, ложиться спать как помнится не позже девяти вечера, это было у нее законом, так как она соблюдала режим и с разницей во времени часового пояса, ситуация в моей голове получалась ну совсем бредовая. Учитывая что в соборе я пробыл не более двадцати минут и, что приехал к собору не позднее двенадцати дня, получалось что со стариком у входа я разговаривал около семи часов!

– Татьяна который сейчас час? -произнес я совсем глупый, по моему мнению вопрос, совсем переставая что либо соображать.

– Ты что опять напился Роман? Без двадцати десять! -ответила она:-Приезжай в гости, сейчас лето отдохнешь на природе, ну пока! -и она отключила трубку.

Я как на автопилоте, шел вдоль огромных, разных по виду могильных комплексов, представляющих собой шикарные произведения искусства, отличающиеся довольно усложнённой композицией, насыщенностью порой сложных, второстепенных деталей, а в портретах – стремлением к натуралистическому изображению личности, не всегда способствующему раскрытию образа так сказать портретируемого. Для большинства памятников была характерна утрата образного монументализма, свойственного русскому классицизму, в пору его расцвета. Памятники были в какой-то степени сгруппированы, по всей видимости по признаку родства, в творческой области своих хозяев. А вот пояснением, или скажем уточнением того что является ли данный памятник надгробием или кенотафом, не было. Кенотаф (ценотаф) -надгробный памятник, в месте не содержащем останков покойного. Я продолжал задумавшись и поглядывая на надгробия и памятники, идти вдоль комплекса, мое сердце бешено колотилось, а мозг казалось со скрежетом ржавых шестерен еле соображал. И тут мой взгляд упал на надпись, на одной из могил:-Отец Алексий (Шестаков) Схимонах.1754—1826г. Так же на плите было высечено изображение, которое ну прямо один в один повторяло лицо старика, стоящего у входа в Александро-Невскую лавру. У меня волосы зашевелились на голове, в буквальном смысле слова. Я не мог поверить в то, что происходило. Круто развернувшись на каблуках и подгоняя шепотом сам себя, я ринулся бегом из территории собора. В подсознании еще теплилась мысль, что старик там, там у входа где ему еще быть? У меня в голове как снежный ком вырастали один вопрос за другим, но старика там у входа конечно уже не было. Невозможно было объяснить потерю во времени на семь часов, стоя у входа и вертя головой на 180°,мои уши уловили сквозь трамвайный шум телефонную трель и, взяв трубку думая еще о старике машинально произнес:

– Да Татьяна! -но оказалось это звонил мой древний, давний друг Николай.

– Ты куда пропал? -с возмущением в голосе затрубил он, своим басом! Целый день до тебя дозвониться не могу! -продолжал он гневно высказываясь в мой адрес, то и дело отвлекаясь на то, чем занимался по всей видимости на кухне.

Коля был моим давним приятелем еще со времен можно сказать эпохи динозавров, с совковых так сказать времен. Мы вместе когда то учились в (УВВАКУ),Уссурийском Высшем Военном Автомобильном Командном Училище, которое на данный момент, было уже расформировано, сначала из этого училища сделали школу прапорщиков, а затем спустя некоторое время, не подумав и вовсе расформировали. Вместе когда то получили распределение к месту службы в Царскосельский в город Пушкин. Наша воинская часть тогда находилась на Бульваре Киквидзе, вместе в свое время попали служить после Пушкина в Читу Забайкальского края, затем спустя некоторое время передислоцировались в гарнизон города Завитинск Амурской области. Суровый, очень забытый всеми и никому не нужный гарнизон, выживающий в бытовом плане, буквально на честном слове. Тот кто попадал туда, называл этот гарнизон кладбищем капитанов и капканом, мусорной свалкой. Ростом Коля был под сто восемьдесят, что на пять сантиметров выше меня и килограмм на двадцать больше, в общем слон. К этому можно добавить его огромные уши и очки, с большими линзами, у него неважно было со зрением, что довольно удачно компенсировалось отличным слухом, чего невозможно было сказать обо мне. Шутки ради моя матушка в детстве говорила, что мне медведь на ухо наступил, причем медведь мне не просто на ухо наступил а наверное танцевал у меня на ушах, в общем мы с Колей отлично друг друга дополняли, вот только у Коли была небольшая проблема с мозгами, он туго соображал, как будто у него вечно нога на тормозе была, а то и две. Ну и вот в тысяча девятьсот девяносто втором году мы вместе служили в Амурской области, в поселке Завитинск. Хоть он и считался городом, назвать его городом было можно только с большой натяжкой, тоска и глухомань, ни парковой зоны ничего, как и в большинстве гарнизонов Дальнего Востока и Амурской области. Ближайший водоём, тоже находился далековато, за городом Белогорск в Благовещенске, это река Амур. Но и в ней покупаться так сказать возможности не было потому как пограничная зона.