Олег Кожин: Темная сторона Сети (сборник)

Зашуршал струйный принтер, печатая картинку на фотобумаге; за спиной детей скрипнула дверь, и в щель заглянула маленькая лысая собачка с обаятельной мордашкой. От обаяния не осталось и следа, когда собачка приподняла верхнюю губу в оскале, — дети с визгом полезли на стулья, стараясь поскорей убрать ноги с пола. Но тут в дверях остановилась моложавая респектабельная дама.

— Так, Кирилл… Мне это надоело. Я сейчас выключу компьютер, если вы не прекратите смотреть эти гадости. И вообще пора собираться, папа хочет выехать засветло. — Она нагнулась за собачкой и погладила ее уши — Жуленька, тебя напугали? Не бойся, маленькая, мамочка тебя пожалеет…

Когда она ушла, так и не закрыв двери, из-за выступа в стене на секунду выглянул человек с водянистыми рыбьими глазами.

Ветер бил по крыше сторожки большой еловой веткой, стучался в стекло и выдувал остатки тепла сквозь каркасные стены. Дымов не хотел топить, да и поздно было, но по такой погоде к утру пол покрылся бы инеем.

Наконец-то кончились эти бесконечные новогодние праздники, наконец-то уехали хозяева дачи. И их скандальные непросыхающие друзья, и дети-разбойники с барскими замашками, и лысая собачка хозяйки Жульетта, которой холодно при двадцати пяти градусах тепла и жарко при двадцати семи — именно в этом промежутке Дымову предписывалось поддерживать температуру в доме. Прекратились нескончаемые фейерверки, убрались со двора три машины, такие дорогие, что мимо них страшно проходить — вдруг заденешь и поцарапаешь… Дымов наконец-то выключил богатую иллюминацию, которая мигала ночи напролет и не давала уснуть. Наконец-то выпустил собак во двор не в четыре утра, а в девять вечера — он привык вставать рано, ночная жизнь была ему непонятна и мучительна.

Впрочем, лечь пораньше и в этот день не получалось: до первого экзамена оставалось всего полторы недели, а Дымов сделал не все контрольные и написал не все рефераты. Днем модем работал совсем хило, приходилось сидеть ночами.

Лес за забором хмуро шумел, вековые ели гнулись под напором ветра и широко размахивали ветвями. Собаки, заслышавшие хлопок двери, подбежали к Дымову, виляя обрубками хвостов и преданно заглядывая в глаза. Хозяин считал их агрессивными и неуправляемыми, но к Дымову они были неизменно благосклонны, словно чувствовали профессиональное родство. Он выдал обоим по куску ливерной колбасы, после чего собаки с особенным рвением бросились облаивать забор возле шумного леса.

Дымов любил собак. И к волкодавам успел привязаться — может, для кого-то они и были свирепыми и опасными, но с ним вели себя как обычные собаки. И поиграть любили, и попрошайничали, и радовались его выходу во двор.

Он набрал охапку дров и вернулся в сторожку, плотно захлопнув двери. И сразу же, стоило только переступить порог, ему почудилось, что в его отсутствие что-то изменилось. Он свалил дрова перед печкой и огляделся. Ничего здесь измениться не могло, даже смотреть не стоило. Он и не запирался никогда — мимо собак мышь не проскочит, да и смешно как-то охраннику запираться. Но ощущение не проходило, и Дымов, вешая ватник на гвоздь, почему-то оглянулся…

Это из-за ветра… И ветка по крыше стучит… И холодно еще, неуютно.

Дымов присел на низкий табурет перед печкой, собираясь выгребать золу. Вообще-то его считали человеком нечувствительным, бесстрастным, а в армии прозвали «горячим финским парнем», из-за его всегдашней невозмутимости и неторопливости, хотя родство с финнами Дымов имел весьма отдаленное — его предки были поморами. Он легко переносил одиночество и даже предпочитал его шуму и суете, обязательно сопровождавшим присутствие других людей. И, конечно, не боялся ночевать в сторожке один и не думал бы об этом, если бы слишком часто не слышал вопроса, не страшно ли ему, когда все уезжают. Спрашивали обычно женщины. И сегодня спросили тоже — дети, двое сыновей хозяина и гостившая в доме девочка. Сперва они подглядывали, как Дымов чистит дорожки, и шептались, а потом старший, Кирилл, подошел и с очень хитрым видом спросил:

— Вадик, а ты совсем не боишься тут один ночевать?

— Совсем, — ответил Дымов не разгибаясь.

— Да нет, я не про бандитов. С ружьем чего бояться…

У Дымова не было лицензии частного охранника, но хозяин сделал ему охотничью лицензию и купил неплохой карабин. С тех пор мальчишек как магнитом тянуло в сторожку — посмотреть ружье. Дымова же раздражало вторжение на его территорию — единственное место, где он мог на время укрыться от суеты и назойливости гостей и хозяев. Впрочем, он не забывал, что ни сторожка, ни ружье ему не принадлежат.