Андрей Мансуров - Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе

Он снова двинулся вперёд – туда, где между ямами-перевёртышами шло нечто, похожее на кривую узкую улочку. Вот только пыль… А, ну да: он же идёт по изнанке дороги: пыль не поднимается, а наоборот! Словно взмётывает перевёрнутые фонтанчики… под подошвами. Но! Зато здесь она хоть п а хнет!

И пахнет привычной пылью – а не так, как было в «минарете», где из всех запахов ощущались только едкий запах его пота, и заплесневелой воды в бурдюке…

Поскольку улица была – всего-то три шага в ширину, невольно он оказался вынужден заглядывать в провалы-дома по бокам. Бр-р-р!.. Жуть. Неужели тут кто-то жил?!

Но как же… Получилось такое ?! Кто, какой сверхмогущественный маг, ифрит, или дэв, заколдовал этот несчастный Город? И… За какие грехи?!

Ямы-дворцы знати он осматривал уже с улицы пошире, и даже мощённой камнем – вот только брусчатка торчала сейчас торцевой стороной наружу: идти оказалось страшно неудобно. Поэтому чтобы не «нырнуть» в какой-нибудь Дворец, он старался больше смотреть всё же не в них, а под ноги.

Но вот он и подошёл. В конце улицы – центральная площадь. И за ней – самая большая и глубокая яма. Дворец Султана. Его Цель.

Хассан осмотрелся. Да: нигде – никого. Вот только не нравится ему этот зловещий багрово-малиновый оттенок в пространстве над Городом – словно перед ним невероятно красочный закат… Или восход?

Э-э, неважно: идти всё равно надо!

Теперь во «Дворцы» он не заглядывал: привык, как к курам или воробьям – там, д о ма…

Главный Дворец, «высящийся» на добрую дюжину шагов в глубину посреди пустого пространства центральной, может, как и у них – базарной, площади, занимал в поперечнике не меньше двухсот шагов. Но как же в него…

Он двинулся вдоль широкой и глубокой канавы, очевидно дворцовой защитной «стены». О! Вот и ворота. Поколебавшись лишь миг, Хассан ступил внутрь.

Проклятье! Можно было догадаться! Теперь его развернула невидимая неумолимая сила, и он оказался ногами кверху!.. А, нет. Это он, оказывается, сто и т на земле у привратного поста стражи. Вон – их секиры и копья торчат из открытой двери караульной.

Но где же сами люди?

Заглянув вовнутрь, он понял, что людей нет.

Ну и ладно. Ему это только на руку: вдруг бы стража вышвырнула его вон! Да и то сказать: а сам бы он не вышвырнул из этих шикарных, в позолоте и помпезной ганчевой резьбе, покоев, наглого оборванца с грязными ногами, и дочерна обгоревшим телом, виднеющимся через прорехи в ветхой рубахе? Да ещё с котомкой на плече. Ни дать – ни взять: попрошайка-нищий…

Опасливо оглядываясь, он двинулся в глубину – к парадным дверям из, кажется, чинары, (Великолепно подходит это дерево для резьбы – не скалывается, и от времени становится только прочней!) покрытым чудесной резьбой.

О, да! Уж эта-то резьба – явно для Правителей. Он однажды видел, какие колонны делал усто Шовкат для Визиря – (Даже – не Султана!) вот уж красота!.. Но тут…

Заставив пальцы, всё водившие и водящие по чудесным завиткам и впадинам орнамента, оторваться от полированного дерева, он толкнул двери. Те распахнулись.

Ещё зал. С нишами-альковами, в которых стоят столики-дастарханы и навалены матрацы-курпачи и пуфики из восхитительной, расшитой золотом, парчи. И занавеси-драпировки из бархата… Может, здесь заседал Диван – собрание умнейших чиновников-советников-помощников?

Следующие резные двери он прошёл уже не останавливаясь.

Ага – вот он, тронный зал!

О, Аллах! Какие ковры. И мозаики на полу. Лепнина карнизов…

А трон-то… Из чистого золота!

Тяжко вздохнув, (Богатство проняло до самого дна юного сердечка! Они с матерью иногда просто рыдали, не зная, чем накормить плакавших от голода младшеньких, а тут… Продай один такой ковёр ручной работы – и живи безбедно всю оставшуюся жизнь !!!) он опустил глаза. Вид рваного шлёпанца, откуда торчал большой палец, вновь вернул его память из глубин нищего и безрадостного детства. Вот потому, что он не хотел такого для Ферузочки и Шахнозы, и согласился на… Проклятый магрибец! Он точно – знал!

Пришлось, разжав сцепившиеся в побелевшие кулаки пальцы, тряхнуть головой, чтобы отогнать ненужные воспоминания. Бедный отец. Всю жизнь за гроши проработал водовозом, и погиб так глупо – под копытами коня какого-то гонца, спешившего доставить в такой же зал депешу от важного сановника. Или другого Султана.

Довольно!

Хассан смахнул выступившую некстати слезу с уголка глаза.

И шагнул туда, куда ему нужно было шагнуть. В потайную дверцу, скрытую за изысканно-роскошными тяжёлыми драпировками задней части трона. Она отворилась так же легко, как и остальные двери здесь.