Илья Ермаков - Карнавал гнилых душ

Начало темнеть.

Микроавтобус ехал в темном лесу по ухабистой дороге. Тряска не давала никому возможности расслабиться и уснуть.

– О чем ты думаешь? – спросила Лиса у Ильи.

Он взглянул на нее и честно ответил:

– О том, что нам сказала та девочка на детской площадке.

– На самом деле мысли о ней и мне не дают покоя. Илюш, ты же понимаешь, что эти дети…

– Знаю-знаю… Но тебе не показалось будто она знала, о чем говорит? Ее поведение. Ее слова. Это не было похоже на… на бред!

– Да, я понимаю. Все выглядело вполне убедительно…

– И сейчас перед самым отъездом, когда все прощались…

– Что случилось?

– Она так странно посмотрела на меня, будто напомнила мне о своих словах.

Послышался легкий «чпок». Это Лети надломила плитку молочного шоколада и поделилась одним кусочком с Кассием.

– Благодарю, моя конфетка! – он поцеловал свою девушку в щеку.

Лиса озадаченно посмотрела в окно. Она поймала себя на мысли, что в ночи этот лес выглядел еще более зловещим, чем при свете дня.

– Забудь, – потревожил тишину Илья, понимая, что Лиса думает о той девочке и о ее послании, – это уже не важно, Лиса. Мы едем домой, верно?

– Да, наверное…

Лиса устала.

Илья призвал опустить ее свою голову ему на плечо. Заметив это, Поля вся сжалась и уставилась в окно с печальным взглядом. Израиль почти уснул. Дис и Атан что-то смотрели в телефонах. Ришта и Янсен, видно, успели поссориться из-за чего-то, а потому молча сидели и даже не смотрели друг на друга. Николь не спала, а следила за мрачным лесом за окном. Кассий и Лети лакомились плиткой шоколада и жевали жвачки с вишневым вкусом. Марк уснул. Ада опустила голову на плечо Малюсу и пыталась заснуть. В салоне стало темно. Мерцал лишь желтый свет фар.

Ориентируясь по времени, Илья понял, что совсем скоро они покинут этот лес и распрощаются ухабистой дорогой. Они уже подъезжают к трассе.

Все бы то ничего, если бы не…

– Надеюсь, ты не забыл гитару, – Жули обратилась к брату, подняв их «болезненную» тему.

Услышав ее слова, Генри замер. Он перестал моргать. Его взгляд уставился в одну точку.

– Генри! – вопль Жули разнесся по всему салону и потревожил спокойствие всех присутствующих.

Генри весь сжался и скукожился.

– Прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости…

– Тебе ничего нельзя доверить! Ты – маленький ребенок! Глупый братец! О, боже, за что мне такое наказание?! Генри, я тебе доверила всего одну вещь! Неужели, это было так сложно? О, срань Господня!

– Жули, миленькая…

– Что «Жули»? Что? Жули то, Жули это! Я все делаю, Генри! Я за все отвечаю! Всего один раз я попросила тебя! Один раз! Ты не справился с элементарной задачей!

И вдруг у Малюса зазвонил телефон.

– Кто это? – Ада проснулась.

– Илона Марковна…

В салоне стало тихо. Малюс взял трубку и приложил к уху.

– Да, Илона Марковна? Здравствуйте еще раз.

А потом… взгляд Малюса упал на Жули и Генри.

– Да, мы это только что выяснили. Да, да… спасибо большое, что сообщили. Сейчас вернемся. Простите за неудобство. Да, да… сейчас будем.

И разговор закончился.

– Гарик, – Малюс обратился к водителю, – не мог бы ты развернутся. Ребята забыли гитару.

И вот, когда впереди наконец показалась ровная асфальтированная дорога, Гарику пришлось остановиться и развернуть микроавтобус, чтобы опять заехать в темный лес.

– Что происходит? – встревожилась Поля.

– Жули и Генри оставили в больнице свою гитару, – ответил Израиль.

– Генри оставил! – рявкнула Жули. – Он нес за нее ответственность! Не я ее забыла! Прошу на меня бочку не катить!

Микроавтобус вернулся на жуткую ухабистую дорогу. И снова салон начало сотрясать.

– Надеюсь, у тебя от этой тряски все же появятся камни в почках! – бросила последнюю угрозу Жули в адрес брата.

К порицанию несчастного Генри присоединился Кассий:

– Как вы могли забыть свою гитару, Генри? Это же уму не постижимо! Такая оплошность! Ох, какая оплошность! И теперь из-за вас всем нам придется страдать от этой жуткой тряски снова!

Генри весь сжался. Ему было невыносимо от того, что на него все набросились, как стая голодных волков. Он не мог никому посмотреть в глаза.

К общему обвинению Генри во всех смертных грехах присоединилась и Ришта, сорвав свой тонкий писклявый голос-шепоток:

– Идиотина! Из-за тебя мне опять трястись в этом сраном автобусе! Как можно быть такими дебилом и забыть свою гитару?!

Ришта хотела продолжить изливать свой поток гнева и оскорблений на Генри, но ее вовремя прервала Жули: