Ирина Евтушенко - Рожденная стать ведьмой

Ночь показалась обжигающе холодной. У входа в клуб, за минут пять до их выхода, дрались подростки. Обычное дело для таких заведений, и толпа парней шумно комментировала ещё свежие события. Кто-то потирал синяки, ушибы и жаловался на слабую реакцию и здоровье. Уличный трёп, не больше. Заводилы подбадривали своих, призывали стоять до конца и наказать обидчиков, доказав правоту кулаками и битами. Ситуация для Богдана складывалась благополучно, потому что никто не обратил внимания на влюблённую парочку, поймавшую такси возле безлюдного перекрёстка.

– Улица Горького 17, – продиктовала девушка адрес, усаживаясь в такси на заднее сидение.

И тут же медленно снимая с себя трусики и засовывая ему в карман, крепко обняла мужчину за шею. При этом улыбнулась ироничной, лукавой улыбкой. Так обычно улыбаются люди, хорошо знающие цену жизни, иногда перегибая планку и переходя все границы. Легко, словно пушинку, Богдан усадил её к себе на колени. Высоко задирая юбку, двумя пальцами проник в мягкую, влажную плоть. Спутница призывно застонала, выгибая спину, и стала тереться упругой попкой, имитируя половой акт. Таксист завистливо поглядывал в зеркало заднего вида, забывая про дорогу и прямые обязанности. Ещё бы, такие красотки не каждому по карману.

Улица Горького находилась в другом конце города. Таксист гнал по переулкам и дворам, объезжая центр с гаишниками и работающими светофорами, то и дело нервно переключая приёмник. Вроде бы искал хорошую музыку, но сам бессовестно таращился в зеркало заднего вида и лыбился.

Целуясь и кусая друг другу в кровь губы, парочка подъехала к месту. Мужской голос в навигаторе, грубый, с пафосной иронией резидента «Камеди клаб» Бульдога Харламова, выдал, что прибыли в пункт назначения, на мониторе моргал красный огонек. Богдан небрежно бросил деньги на переднее сидение, стараясь не смотреть водителю в глаза. Не стоит, чтобы его запомнили.

В столь позднее время улица была пустынной и одинокой. Никто не проехал мимо, не выглянул из тёмных подворотен и не выгуливал собаку. Здесь Богдан оказался впервые и топтался на месте в нерешительности, не зная куда идти.

На другой стороне улицы высился огромный баннер с рекламой чистящего средства для посуды. Девушка заметила, как мужчина растерялся, взяла его за холодную руку и потянула к старинной мрачной постройке, при виде которой у человека замирало сердце, мерещились призраки и кровожадные демоны.

Старый дом, укрывшийся в тени огромного дуба, казалось, дышал как старик, у которого лёгкие разрушены никотином, разевая нелепым образом рот и судорожно глотая воздух. Тёмные окна на первом этаже зияли чёрными пустыми глазницами, будто желая стать свидетелями чего бы то ни было. Полутёмный подъезд с деревянной лестницей имел вид заброшенного, захламленного чердака. Повсюду валялись обрывки газет, консервные банки, окурки. Покрытые паутиной стены, с облупленной, словно рыбья чешуя, краской не видели кисти маляра лет двадцать пять, не меньше. Запах пыли и кошачьей мочи резко ударил посетителям в нос.

По скрипучей, с прогнившими досками лестнице они поднялись под самую крышу. Спотыкаясь, смеясь, они ругали, на чём свет стоит, социализм вместе с «загнивающим» капитализмом. На верхнем этаже располагалась квартира. Девушка снова прогнула спинку, подняла угол половика и вытащила ключ золотого цвета с красивыми и ровными гранями. Долго возилась в темноте, посмеиваясь над собственной неуклюжестью, роняя на пол не один раз ключ и с трудом удерживая равновесие. Богдан заливисто хохотал и поддерживал её за локоть. Наконец, после усилий и крепкого отборного мата дверь поддалась и открылась.

Пошарив по стене руками в поисках выключателя, хозяйка пробурчала: «Никак не могу привыкнуть. Каждый раз одно и то же. Какой-то идиот поставил выключатель внизу, сразу за дверной коробкой, не думая о том, что это крайне неудобно».

И в довершении засмеялась тихим кукольным смехом.

Свет тускло вспыхнул под потолком. Лампочка, оставленная предыдущими жильцами, висела на убогом, облезлом проводе. Квартира была маленькая, полупустая и совершенно не обжитая. Похоже, что её хозяйке абсолютно наплевать на чистоту и порядок. В комнате стояли по углам не разобранные ящики и парочка огромных чемоданов советской эпохи, с большими ручками, покатыми боками и хромированными замками. На широкой кровати белела скомканная постель. Богдан бывал в таких квартирах ранее. Обстановка навевала тоску и душевную пустоту.