Самни Свой - Бурый от тины

– Надо посмотреть, – Карло прошел вглубь мастерской мимо стеллажей со столярными инструментами, небольшими коробками и всякой ерундой «авось пригодится когда-нибудь». Порылся, пошумел чем-то и вернулся с объемной старинной книгой. Аккуратно положив ее поверх стола, он дал знак другу подвинуть свечу ближе.

Переплет из тончайшего металла. Неизвестные буквы названия и орнамента вырезаны и залиты медью с контурным окрасом. Листы книги – тонкая, на уровне пергамента, кора молодых деревьев. Внутри, схожий с нотами текст, и диковинные оккультные гравюры.

Старики склонились к книге и принялись искать.

– Помнишь, Карло, ты обещал меня научить читать эти странные буквы.

– Отстань. И жизни не хватит! – он продолжил поиски, аккуратно и бережно листая по одной странице.

– Пойду, дверь запру.

– Во-во.

Чуть позже им удалось отыскать схожую гравюру.

– Похож! – радостно гаркнул Джузеппе.

– Это точно он, – Карло вглядывался в рисунок полена с сучком наверху.

– Читай, старина, что там?

– А мы почти… правильно его назвали. Тут он именуется – «Бурый от тины – демон низшего девятого круга, питается кровью, в древних письменах, легендах и фольклоре носит второе имя – Буратино. Является хранителем ключа».

Они переглянулись и хитро посмотрели на шевелящийся обрубок.

– Раскусили мы тебя, дурная нечисть! – рявкнул Джузеппе.

Карло стал вчитываться дальше.

– Здесь пишут – «нужно активировать ключ. До начала метаморфозы Бурому от тины надо прозреть и выговориться». Дальше что-то непонятно написано.

– Не ясно мне. Енто как?

– Тихо! «Ключ рождается с появлением сердцебиения. Если демон начнет задыхаться – это знак, нужно забить осиновый кол в сердце». Готовься, Сизый нос.

Карло поднявшись из-за стола, достал из маленького сундука остро-заточенный короткий колышек и тяжелый молоток.

Полено будто почуяло неладное. Оно изгибалось в попытках подпрыгнуть.

– Подними-ка его на верстак, мордой к нам. Держи крепче.

Когда Джузеппе бухнул пенек на верстак, его друг размашисто крепкими ударами вогнал несколько больших гвоздей в основание обрубка, закрепив его вертикально. Тот заверещал как-то глубоко в себе, засопел и согнулся посмотреть, что с ним сделали.

– Вот так надежнее. Давай, Джуз, режь ему глаза.

Старик выхватил из правого голенища сапога нож и подошел к нечисти.

– Смелее, Сизый нос, режь. Пусть прозреет, гадина.

– Ты меня не торопи… в этом деле! – тут он резко ударил ножом в предполагаемое место левого глаза. Полено запищало, прорезь скрипнула и приоткрылась, обнажая безумный зрачок рептилии. Джузеппе отпрянул.

– Может в глаза нельзя смотреть? Как думаешь? – голос Карло напрягся.

Джузеппе, набравшись мужества, вернулся к верстаку. Прицелившись, нанес еще удар ножом. В этот раз немного промахнулся – правый глаз оказался смещен далеко от носа, отчего вид демона изменился. Глаза хоть и получились перекошенные, но в них явно читался оккультный спиритизм с едва заметным оттенком гипноза.

– Не смотри в глаза! – закричал Карло, заметив, что друг подносит нож к своему горлу. Повалив его на пол и отобрав опасное орудие, Карло немного успокоился. – Понял, да? Не смотри!

Дыхание Джузеппе сбилось, и вместо ответа он быстро закивал головой.

Карло помял рукоятку ножа в руке. Опустив голову, чтобы не встречаться взглядом с поленом, приблизившись к нему, он резанул с силой, как мог – на пол бревна. И в этот момент едва слышимый писк превратился в грубый, низкий, почти пещерный голос, отскакивающий эхом из дальнего, темного конца мастерской. Пламя свечи задрожало, создавая на стенах иллюзию танцующих полутеней.

Внезапно ливень хлестанул мокрой плеткой по окнам, заливая водой стекла. Огромным колоколом прогремел раскатистый, низвергающий гром. Казалось, небеса рухнули на землю, сея мрак и смерть.

– Мы все равно – вас достанем! – верещало полено. – Режьте меня кусками, за мной придут другие, вы не избавитесь от проклятья, пока не умрете. Сегодня я заберу вас с собой!

Обрубок начал выкрикивать чудовищную помесь неизвестного заклинания и мантры.

Старики попадали на пол, закрывая уши руками. Голос резал воздух сакральными текстами, громкими на столько, что слышать их становилось невыносимо. С каждой минутой голос всё глубже, до тошноты, погружался в тела мужчин, испытывая их низкими частотами.

Молния ударила где-то близко, осветив мастерскую яркой вспышкой, создав на стене корявую тень от обрубка. Разряды грома начали учащаться, словно готовясь к апокалипсису, дождь усиленно молотил в окна, пытаясь разбить их на мелкие осколки.