Ольга Манс - Некромант

Я распахнула калитку, предварительно вырвав руку из хватки подруги. Пока мы шли по дорожке из светлого камня, Валя по-прежнему пыталась меня переубедить и вернуть домой.

– Боже, давненько я не падал в обморок, – кряхтел Кирилл, когда мы поднялись на крыльцо особняка. – Но у меня так трясутся поджилки, что я готов уже рухнуть на землю.

Мы остановились перед старинной дверью. В этот раз меня впустят. Столько лет этот особняк манил меня, заставлял к нему приблизиться. И вот я здесь с вполне четким представлением, чего хочу. Сжав руку в кулак, я собралась постучать в дверь, но как только моя рука коснулась дерева, та с тихим шелестом плавно отъехала назад. Мы переглянулись. У всех из нас был не просто страх в глазах, а полный ужас.

Мы вошли в дом. Ребята за спиной тревожно перешептывались, боясь нарушить вязкую тишину древнего дома. В прихожей, куда мы вошли, горел яркий желтый свет, несмотря на то, что на улице вечер только зарождался. Сделав пару шагов, я остановилась, обводя комнату взглядом в поиске хозяина. Вокруг стояла старинная роскошная мебель без следов пыли и времени, огромные старинные часы оглушительно тикали, разрушая мрачную тишину. Изящная лестница, покрытая ковром, уводила на второй этаж, рядом с ней арочный проем без двери сиял темным пятном на фоне светлых обоев прихожей.

– Что мы тут делаем? – вполголоса лепетала Валя. – Видно же, что тут никого нет. Все, пойдемте обратно.

– Да, Маш, пойдем! – поддакнул Кирилл, беря меня за руку.

Я молчала. В темном проеме мигнули огни, и через пару секунд загорелись чуть светившиеся лампочки. Я вырвала руку и зашагала вперед на свет огней.

– Маша! Маша! Что ты делаешь?! – чуть ли не в панике зашептала Валя.– Блин, Кирилл, пойдем! Мы не можем ее бросить здесь!

С колотящимся в висках бешеным пульсом я перешагнула порог темной комнаты. За мной, дрожа телом и душой, зашли ребята. И, о, боже, комната оказалась неожиданно огромной и… пустой. Где-то примерно посередине стены по обеим сторонам висели тусклые бра, еле-еле освещая небольшое пространство рядом с собой. В противоположной стороне от нас, на столике, стоял канделябр с горящими свечами. Живой красный огонь освещал не разожженный камин, стол, два кресла, обращенные к нему и… человека, сидевшего к нам спиной в одном из них. Вернее, я видела только макушку черных, чуть длинноватых волос. Совершенно не седых волос. На подлокотнике кресла покоилась неподвижная мужская рука, облаченная в длинный рукав, по-видимому, черного пиджака. Широкая кисть с кольцом и перстнем выглядела очень смуглой в свете трех свечей.

Набрав побольше воздуха в легкие, я быстрым шагом, пока передумала, направилась к человеку в кресле в надежде, что это хозяин дома, которого мы до жути боялись еще с младшей школы. За спиной я услышала умоляющий шепот Кирилла. Он позвал меня по имени, но я не могла остановиться. Я должна была это сделать. Ради мамы, ради сестры, погибшей незаслуженно, ради отца, который раз за разом разочаровывался во мне, но я не разочаровывалась в нем, я его любила и надеялась спасти.

Твердым шагом я ступала по мягкому ворсу ковра, но с каждым метром, что разделял нас с молчаливым человеком в кресле, решительность таяла. И когда я поравнялась с настенными бра, один из них замигал и потух. Я остановилась. В мою спину врезались ребята. В плечо впились холодные пальцы юноши, оттягивая меня назад к выходу. Я замялась, глядя на неподвижную фигуру мужчины. Пропихнув горькой слюной страх, застрявший у меня в горле, я сделала еще несколько шагов и остановилась уже в пяти шагах от кресел.

– Что вам нужно в моем доме?– Глубокий оглушительный голос эхом разлетелся по пустоте комнаты, разбиваясь о стены гулким звоном. У меня по всему телу встали дыбом волосы, во рту пересохло. Валя еле слышно пискнула и вцепилась мне в руку. Кирилл мертвой хваткой вонзил свои острые пальцы мне в плечо. Резкая боль привела меня в чувство. Я скинула руку юноши, перед этим высвободившись из хватки Вали.

– Я пришла к вам за помощью! – на удивление спокойным голосом сказала я. Слова потонули в вязкой тишине. Ответа не последовало. Я сочла это ответом и продолжила: – Помогите моему отцу. Он находится сейчас в коме, и врачи сомневаются, что он сможет когда-нибудь очнуться.

Опять тишина. Я уже решила, что на этом наш короткий разговор окончен, и уже решилась уйти, совершенно разочаровавшись в себе. Теперь, кажется, понимала отца – я никогда не оправдывала возложенные на меня надежды и ожидания. Но тут послышался уж более приглушенный голос: