Никита Котляров - Поздний ужин

Ну, может, и не стоит тогда? Может, вернуться домой? Если один раз съесть свинину без хлеба, никто от этого не умрет.

Но дело уже было не только в хлебе. Пока Егор шел от подъезда до магазина, он осознал, что хочет вознаградить себя за труды, хочет купить себе что-нибудь вкусненькое к чаю. Сначала он не знал, что именно, но потом решил – эклеров. Да! Он хочет мягких, тающих во рту, залитых шоколадом эклеров. Вот от них отказаться было куда как труднее, чем от хлеба.

Так что ответ был очевиден – идти! И Егор двинулся мимо гаражей к девятиэтажкам.

Егор, пыхтя, продолжал идти. Его пухлые бедра терлись друг о друга. Ягодицы ходили вверх-вниз. Парень преимущественно смотрел себе под ноги, но не всегда. Иногда он поднимал голову и смотрел по сторонам или вперед – долго ли там еще до супермаркета?

Сначала пришлось идти по темноте, потом по боле-менее освещенному тротуару. Свет фонарей падал на асфальт блеклыми пятнами. Егор шел один. Никаких других прохожих. Никаких машин. Район почти вымирал с заходом солнца. На ночь люди оставляли город бездомным собакам и тополям, которые, словно в танце, качались на ветру. Ночь – время, чтобы город побыл наедине с собой. Ночь – время, чтобы он переварил прошедший день.

Егор вышагивал по тротуару, думая о тушеном мясе. Думая об эклерах. Думая о своем голоде.

«Побыстрей бы дойти до магазина, купить все и двинуть домой. Побыстрей бы уже начать есть».

Он заставил себя идти быстрее. Ягодицы заходили активнее. Бедра зачастили и вот тут-то земля ушла у Егора из-под ног.

Один шаг.

Всего один шаг и все что было до этого – компьютерная игра, теплая комната, тушеное мясо, хлеб, эклеры, супермаркет, мама – мгновенно перечеркнулось. Раз, и это все исчезло.

Открытого канализационного люка Егор просто не заметил. Навряд ли он увидел бы его, даже если б смотрел под ноги, перед тем как провалиться. Люк находился в темном пятне тротуара, над которым не было фонаря. Чернота открытой горловины сливалась с чернотой вокруг.

Егор едва успел вскрикнуть, а потом почувствовал, как падает. Чувство падения продолжалось недолго и быстро сменилось другим чувством – болью. Адская боль, подобно которой Егор никогда в жизни не испытывал, началась в районе низа живота, боков и спины. А, начавшись там, стала подниматься все выше и выше: до пупка, до груди, до лопаток, до подмышек.

Стальные края фиксирующего обода люка вцепились в кожу и принялись разрывать ее, как когтями, снизу вверх, пока Егор продолжал, крича, падать в канализационный колодец или, вернее, скользить вниз.

Затем парень ощутил еще одну вспышку боли. На этот раз в локтях, когда они разбились все о тот же стальной обод. После удара по локтям руки выпрямились и вытянулись. Темнота сомкнулась вокруг молодого человека. Майка задралась. Ее быстро скомкало у подмышек и горла. Егор продолжал орать, потому что отнюдь не гладкие бетонные стенки горловины резали его голую, ничем незащищенную плоть.

Парень так бы и проскользил вниз до самого конца, пока не свалился бы в канализационный коллектор, однако ноги нашли опору, какой-то выступ-шишечку. Носками Егор уперся в нее, что сработало, как тормоз. Боль – невероятна боль! – осталась. Но, по крайней мере, она перестала множиться, потому что Егор больше не двигался.

Слезы лились из глаз и перемешивались с кровью, п о том и слюной на лице. Парень кричал. Больше от боли, чем призывая на помощь. И от ужаса, конечно. Ведь парень не смог так быстро осознать, что с ним произошло. Ему показалось, что он не свалился в канализационный люк, а его внезапно схватило и проглотило какое-то чудовище, похожее на тех, из компьютерных игр. Поэтому оставалось только кричать. Ведь что-что, а одно было ясно точно – если тебя проглотило чудовище, тебе конец.

Его нижняя челюсть дрожала. Из складок жира на шее сочился черный пот. На зубах хрустел песок. Глаза лезли из орбит. Лицо было ало-красным. Из Егора, будто пытались выдавить что-то, как из тюбика с зубной пастой.

Он смотрел вверх, на круг света над головой. Во взгляде читалось моление о пощаде, словно там, наверху, находилось некое живое существо, способное сжалиться над ним и спасти.

Стенки горловины сдавливали грудную клетку со всех сторон. Каждый вздох стоил труда и отнимал силы. Воздух входил и выходил с хрипом. Каждый вздох наполнял легкие густым канализационным смрадом, поднимающимся снизу. Свежий воздух улицы почти не доходил до жаждущих ноздрей. Ветер был слишком слабым. Да и застрял Егор довольно глубоко.