Влад Миронов - По ту сторону штор

«Провода… конечно! – мысленно воскликнул я. – Именно они мне и нужны. Так… один конец провода привяжу к обрубку в щитке, другой опущу в колодец, просунув его сквозь дырку в деревянной крышке. Затем я опущу рычаг… и сожгу тем самым всех тварей в колодце к чертям!».

Выглянув на этот раз из-за стеллажа, я увидел, что чёрных существ благодаря стараниям родителей стало значительно меньше.

«Когда мы избавимся от оставшихся червей, то сможем спуститься вниз и осуществить задуманное», – подумал я.

Поставив шандал на место и положив провода в карман джинсов, я кинулся искать лопату, чтобы с ней помочь родителям в схватке. Однако на том месте, где я, по идее, её оставил, её не было. Лопата как сквозь землю провалилась. К счастью, родители спокойно справились и без моей помощи. Посвятив их в свой план, я со всех ног кинулся к лестнице. Но как только я коснулся первой ступени, произошло нечто такое, что полностью разрушило мои планы: морда огромного чудовища вылезла из воды и тем самым разломала деревянную крышку, а вместе с ней все оставшиеся шансы на спасение. Несмотря на то, что мне не совсем была понятна её роль в этой игре, эта потеря погрузила меня в такое глубокое отчаяние, что надежда выбраться отсюда в один миг во мне угасла, и, поднявшись снова на платформу второго этажа, я упал на колени и разрыдался. Родители смотрели на меня с непониманием. Выражения их лиц будто говорили: «Тебе пять лет, что ли, чтобы реветь над такими пустяками? Твои слёзы ничем тебе не помогут!». Всё это время мне казалось, будто они знают об игре куда больше, чем я. Будто они знали, как решить эту загадку, но не говорили мне, а просто ожидали, когда я сам дойду до этого решения. У меня, конечно, не было сомнений, что они такие же пленники игры, как и я… просто многое в их поведении мне было непонятно.

Папа подошёл к краю платформы и, облокотившись на перила, начал c удивительным спокойствием смотреть на то, как щепки от деревянной крышки разлетались во все стороны.

Как только всё слегка утихомирилось, откуда-то начал громко раздаваться похоронный хор, и из мутной воды колодца стали выпрыгивать маленькие чёрные существа. В полёте они догоняли друг друга, касались своих сородичей и сливались в единое целое. К тому времени, как червяки поравнялись с нами, они успели слиться в одного огромного чёрного червя… которого в свои руки поймал отец! Следя за огромным летящим существом, я и не заметил, как папа отошёл от перил и вытянул руки вперёд, навстречу чёрной твари.

Поднявшись с пола, я кинулся к отцу, и когда я пробежал уже половину пути, он медленно повернулся к нам лицом. На этом лице… не было совершенно ничего. Ни одного чувства. Испугавшись этого пустого взгляда, я остановился, не добежав до отца всего несколько метров, и опустил глаза на его руки. Червь уже практически полностью в них всосался.

Отлипнув взглядом от его почерневших рук, я оглянулся на маму. Она так же, как и я, завороженно смотрела на отца, и также, судя по взгляду, была в отчаянии из-за осознания своей беспомощности. Единственное, что мы могли, так это стоять и смотреть, ожидая того, что произойдёт дальше. И мы ждали.

Отец тем временем продолжал спокойно смотреть на нас обоих, иногда добродушно улыбаясь, будто мы его только что удачно разыграли. Через несколько секунд он начал покрываться фиолетовыми пятнами, на которые, как и на всё остальное, отец не обратил никакого внимания, а затем вдруг ни с того ни с сего взял и раздулся до огромных размеров. И тут я по-настоящему испугался. Только сейчас я понял, насколько пренебрежительно относился к родителям и как они, напротив, сильно любили меня. Они были готовы пожертвовать всем, включая и свои жизни, ради моего спасения. Однако сделал бы я то же самое ради них? Смог бы поставить на кон свою жизнь ради их жизней?

«Нет», – раздался шёпот в моей голове.

Это шептал маленький, убитый человечек, запершийся в кладовку своего подсознания.

«Нет», – повторил он, и по моей щеке прокатилась слеза.

Заплакал я оттого, что был бессилен, что был слаб и что понял всё лишь только тогда, когда было уже поздно. Отец был на грани жизни и смерти… и вот сейчас мне стало по-настоящему страшно.

Папин живот тем временем продолжал раздуваться. Если сначала он был просто большой, как у людей, болеющих ожирением, то секунд через десять он стал неестественно большим, и голова отца в сравнении с животом стала походить на горошину на огромной бочке. Однако самого папу и этот факт не особо волновал – точнее, волновал, но… в другую сторону. Смотря на наши удивлённые и испуганные лица, отец смеялся, причём смеялся так добродушно, что мне захотелось зареветь от отчаяния.