Марго Генер: Стефания. Путь к себе

А он продолжил:

– Это очень старая дорога. Пятьсот лет по ней ходили люди к человеку, который обладал большой мудростью. Но сам путь – уже большая мудрость.

Я наконец совладала с мыслями и поинтересовалась:

– Какая мудрость может быть в пути? Идешь и идешь.

Он ответил, глядя вперед и выпрямившись, как мраморное изваяние:

– Мы будем идти через разные места. С разной историей и силой…

– Силой? – перебила я его, вновь чувствуя дыхание тайны. – Что ты имеешь ввиду? Или это какая-то ваша особая терминология? История, да, понимаю. Архитектура, давность построек. Но сила?

Человек по имени «проводник» кивнул.

– Сила, – сказал он. – Каждое место, где бывают люди, и где они не бывают имеет силу.

– Какую? – продолжила допытываться я потому, что это отвлекает от ветра, который дует в лицо, и даже поднятый до носа шарф не спасает.

Он переложил стакан с кофе в другую ладонь и ответил:

– Разную. Каждый человек испытывает что-то свое. И выносит из пути мудрость. Но только в том случае, если проходит его до конца.

Я замолчала, обдумывая происходящее. Если бы несколько дней назад мне сказали, что отправлюсь среди зимы в пеший поход с незнакомым человеком на расстояние, которое в жизни не ходила, рассмеялась бы в лицо. Но неизвестность проводника почему-то перестала беспокоить. Зато его слова о пути заставили мысли прыгать, как потревоженных белок.

– А долго идти? – наконец спросила я.

Человек пожал плечами.

– Неправильный вопрос.

– А какой правильный?

– Правильный, сколько километров, – ответил он. – Всего сто двадцать. Это значит в день по тридцать.

У меня в груди ухнуло, а человек продолжил:

– Я пройду такое расстояние за день. Такие, как ты, обычно проходят дня за четыре. А старые бабушки дней пять могут идти.

Я кивнула, делая вид, что все поняла. А в это время внутри разворачивалась настоящая Хиросима в центре которой красными буквами пульсирует число тридцать. Такого расстояния я не ходила отродясь, тем более зимой, когда ноги еле переставляются из-за дутых штанов, а щеки обжигает ледяной ветер.

Но рядом с числом тридцать еще сильнее пульсирует слово «бабушки». Осознание того, что это расстояние проходят бабушки с сумкой наперевес и деревянной палкой, захлестнуло с головой, а, перемешавшись с ужасом, пустило сердце в пляс.

Охваченная тревогой, я погрузилась в мысли о том, как должно быть тяжело одолевать такие расстояния. И как ужасно стыдно их не одолевать, если на это способны даже бабушки. Опять всплыл образ Петьки, который утверждает, что героем может быть лишь достойный, и жутковатый сон с его участием.

По мере того, как углублялась в пучину страха и стыда, проводник уходил все дальше. Лишь, когда он обернулся и не обнаружил меня за спиной, остановился и стал ждать, пока доплетусь.

– Даже бабушки? – спросила я, подойдя.

– Что бабушки? – не поняла он, видимо уже забыв, о чем говорили.

Я повторила, все еще пребывая в пространной задумчивости:

– Бабушки. Бабушки преодолевают этот путь?

Его лицо просветлело в первый раз за всё время знакомства. Губы растянулись в улыбке, будто факт наличия бабушек в мире его очень радует.

– Да-да, – сказал проводник как-то весело. – Проходят за пять дней. Нормально проходят. Километров по двадцать, наверное. Чего ты задумчивая такая? Вот, посмотри. Это подворье Троице-Сергиевой Лавры в Москве.

Словно деревянная, я повернулась к ступенькам, за которыми торчит оранжевая стена церкви. В инструкции, которую прислал баритон указывалось лишь расстояние и список инвентаря, который следует взять с собой. Но когда увидела церковь, вдруг поняла, что путь мой лежит, ни много, ни мало в саму Троице-Сергиеву Лавру.

Особо верующей никогда не была, но святыни других уважала и старалась не нарушать границ их морали.

– Послушай, – начала я, – а если я ну… Не религиозная? Не знаю, куда кланяться, как заходить. Разве меня не выгонят взашей?

– Откуда? – поинтересовался проводник и посмотрел на меня как на кирпич, который внезапно заговорил.

Я замялась и пожала плечами.

– Ну, не знаю. С Тропы, из церкви…

– Из церкви никого не выгоняют, – сообщил проводник энциклопедическим тоном. – А с тропы тем более. Ты пойми, путница, по Тропе может пройти любой, независимо от пола, возраста и цвета кожи. Главное пройти.

– Почему?

– Ты поймешь.

Больше спрашивать не стала, чтобы не получить очередной пространный ответ в стиле багдадских мудрецов, у которых все спокойно. В эту церковь заходить не решилась и, пока человек-проводник пошел внутрь, осматривала снаружи. Невысокую, с лампадой и табличкой над входом.