Lily Alex - Судьба Вишнёвки

Тут уже все перестали улыбаться.

– А, так ты ж из той же… – начал Олег Петрович. Он не смог подобрать подходящее слово.

– Похуже, – отозвался Рон холодно.

– Я пойду Огонька проверю, – Орлов-старший поднялся, отводя глаза, а Глеб сидел, набычившись, уткнувшись в тарелку.

– А ты дома будешь такую кашу есть? – Франсин старалась вернуть разговор в нормальное русло.

– Такую кашу всё равно никогда не сготовишь, – грустно ответил он, запихивая в рот очередную ложку.

– Дитятко моё неразумное, – горестно произнесла бабка. Она встала и, обняв Глеба, поцеловала его в голову.

– Мне это можно, – шепнул он, как Франсин поняла, отвечая на мысли матери.

– Береги тебя Бог, как я берегла тебя! – Бабка всхлипнула и снова занялась Энн, а девочка тоже захныкала и пыталась тереть лицо Валентине Макаровне.

* * * * *

Они заканчивали завтрак; даже Энн наелась и начала уже баловаться, когда вернулся Олег Петрович.

– Я чёй-то, мать, руку, видать, подвихнул, – произнёс он, виновато улыбаясь и растирая левое плечо.

– Ууууу, – Рон вскочил, усаживая старика на диван. – Нет, братец, это – сердце!

Франсин, чуть не подавившись, схватила мобильник.

– Олежик! – Валентина Макаровна кинулась к мужу. Испуганно оглянулась на Глеба. Тот стоял, внимательно глядя на них, слегка поводя головой, как беркут перед тем, как сорваться в полёт.

– Нет, мамка, не волнуйтесь! – Он улыбнулся. – И вы, батяня, расслабьтесь – ещё не ваше времячко!

– Вот видишь, вот видишь, – бабка оглаживала старика. – Глебка – он такой! Он знает!

Франсин звонила в медпункт, а Глеб приблизился к дивану.

– Так, прежде всего, аспирининку разжуйте…

Олег Петрович запил остатки таблетки тёплой водой.

– Откройте рот, – произнёс его сын тоном, совершенно как доктор. Фыркнул спреем. – НЕ глотайте. Давайте-ка перейдём в спальню. Сейчас я вам пару укольчиков сделаю – голова кружиться будет. Поспать надо.

– Я детьми займусь, – Рон поднял Даниеля, взял Энн за руку и ушёл в их спаленку. Валентина Макаровна с сыном довели Олега Петровича до самой комнаты, но тут Глеб резко остановился и позвал Франсин; – Милая, перехвати, а?

Удивлённая, молодая женщина, тем не мене, подбежала сразу же.

Она увидела небольшую икону над дверью и поняла проблему Глеба; ему надо было переключиться.

Пока женщины укладывали Олега Петровича, подпирая его подушками до полусидячего положения, Представитель Смерти перестроился на ангельскую волну и смог тоже войти в комнату, наполненную Светлой Энергией.

– Напугал я тебя, мать, а? – старик произнёс слабо, но улыбаясь.

– Да ну тебя, дурак какой! – Она махнула на него рукою. – Ишь, на Рождество помирать вздумал! Вот ухватом бы тебя огреть – сразу вскочишь!

Глеб, покосившись на иконостас в изголовье, тем не менее несколько раз провёл рукой над телом Олега Петровича.

– Эх, батяня! – произнёс он, покачав головой. – Сделать бы вам аортокоронарное шунтирование! Лет десять проблем бы не было…

– Ой, нет! – сразу отозвался тот. – Никуда не поеду! Уж помирать, так дома.

– Да я… – Глеб замялся. – Разрушать – не восстанавливать. Я мог бы сам вам артерии прочистить… Не в этой комнате. И…

Он глянул на Франсин, за поддержкой.

– Надо снять нательный крест, – объяснила та. Старики переглянулись.

– Да в любой больнице вам скажут тоже самое! – выкрикнул Глеб уже раздражённо.

Олег Петрович сжал руку жены. – Прости, мать… Но, сколь уж мне отмеряно…

– Ничего, Глебка, – произнесла та, не глядя на сына. – Спасибо. Мы ужo так как-нибудь.

– Как хотите… – Он выбежал прочь. Валентина Макаровна обняла мужа, и Франсин тоже потихонечку выскользнула из спальни.

* * * * *

Фельдшер, совершенно трезвый, в сопровождении медсестры и Альки, вошли во двор. И Юрка с женой Оленькой, услышав о беде с Олегом Петровичем, не могли не присоединиться. Все они остановились, удивлённо глядя на Глеба – голый до пояса, он растирался снегом возле вездехода.

Пошептавшись, они оставили Юрку, который направился к Орлову-младшему, а сами вошли в дом.

– Дядь Глеб… – осторожно окликнул молодой человек. – Вот правильно – то! Я то ж делаю… Ленюсь иногда, если признаться…

Он осёкся – с такой тоской и отчаянием взглянул на него Орлов-младший.

– Юрка, – простонал он хрипло, показывая в сторону.

Молодой человек увидел три или четыре бутылки водки, валяющихся в снегу неподалёку. Глеб дико выругался – он снова держал уже новую бутылку.