Роман Уроборос - Цезарь и… Роман написан с помощью искусственного интеллекта

Севастьян схватился за рукоять меча и громко крикнул. Охрана! Не дайте им напасть на меня! Защитите меня! Где остальные? Где Милосердный? Он что, наслал какую-то инопланетную тварь на эту планету?

И тут Цезарь, наконец понял: Севастьян находится под воздействием каких-то очень сильных наркотиков. Хорошо, что охрана крепко спала и не слышала этих истошных воплей Севастьяна. Цезарь понимал, какая серьёзная опасность грозила ему. Он осторожно приблизился к Севастьяну, обнял его и тихо спросил. Скажи мне, друг. Кто такой этот Милосердный? Цезарь приготовился к худшему. Но, к его изумлению, Севастьян замолчал. А потом тихо заплакал.

Ну. Ну. Ну, что ты, малыш. Всё хорошо. Цезарь обнимал и гладил рыдающего Севастьяна. Хочешь, я отведу тебя в спальню и уложу спать? Хорошо? А? Всё в порядке? Ох, уже уснул. Можно подниматься, дружище. Так ты сразу можешь идти. А то, я смотрю, в глазах у тебя бардак.

Да. Прости меня, Цезарь. Ты так крепко обнял меня, что я уснул. Я, пожалуй, пойду спать. Прости меня, любимый, за то, что я хотел выдать тебя правосудию. Это было не честно по отношению к тебе. Ведь я знаю, что эта сучка, Клеопатра, хотела убить тебя. А тот негодяй, которого закапывают твои сообщники, задолжал тебе крупную сумму денег и не отдавал. А Серафим? Да что, Серафим? Ты прав, любимый! О, как же ты прав! Севастьян вырвался из объятий Цезаря. До завтра, дорогой мой друг! Спокойной ночи! Хотя рассвет уже. До завтра, друг мой, сладких снов. Внезапно холодно ответил Цезарь. Севастьян порывисто выбежал из покоев Клеопатры. Цезарь недолго постоял, задумавшись. Вдруг он ощутил некое движение за своей спиной. Он резко обернулся. И увидел Милосердного. Милосердный был облачён в алый плащ, а на голове его была корона из страусовых перьев. Цезарь был изумлен.

Цезарь и сам был одет во всё красное. Но не алый плащ Милосердного больше всего поразил Цезаря, а эта корона из страусовых перьев (хотя правильнее было бы написать «из страусиных»). Милосердный смотрел на него строго и укоризненно. Что же ты, Цезарь? Я же просил тебя! Веди себя скромно! Почитай родителей! Не вари козленка в молоке матери его! Я никогда не варил козленка в молоке матери его. Ответствовал Цезарь. Ну, нельзя же все мои слова интерпретировать настолько буквально. Подумай! Это, примерно, похоже на тот коан, который мы обсуждали с тобой несколько лет назад. Хлопок одной ладонью. Помнишь? Если это коан, то должны быть какие-нибудь магические слова, чтобы возникло впечатление, что это взмах руки. Или что-то в этом роде.

Милосердный с сожалением посмотрел на Цезаря и с грустью сказал. Ты так ничего и не понял, Цезарь! Ну, тогда вот тебе моё третье и последнее задание. Слушаю, с почтением склонив голову, отвечал Цезарь. Трахни Клеопатру! Что? Да она же мёртвая! Ты что охренел, старый извращенец? Это я уже, автор романа, Уроборос, не выдержал и вмешался. Милосердный невозмутимо отвечал. Это ты ведь несколько страниц назад тут распинался, что теперь контекст этого романа – Любовь. Мне нечего было ответить ему. Он был прав. Цезарь! Давай, сделай это! Я хотел было сказать Милосердному, что это никакая не любовь, а самая настоящая некрофилия, но решил сдержаться и понаблюдать за тем, что будет происходить дальше. Сконцентрируйся и пронесись сквозь самого себя. Хотя последнее определение тебе ни к чему. Пусть он тебя остановит. А?

Никто его не остановит. Цезарь скинул с себя одежду. Так, ну всё, хватит. Я на страницах своего романа запрещаю всякое непотребство и похабщину! Убийства, там, разные – это дело житейское. Мало ли кто кого убивает. А вот этого я не допущу. Цезарь, немедленно прекрати это! Делай, что хочешь, но это – прекрати. Прямо сейчас. Не спорь. Не порть мне вечер. Слышишь, Цезарь? Я лично хочу, чтобы это закончилось побыстрее. Вот так. Уходи!

Быстро остановись Цезарь! Сейчас верну этих двух бандитов, сообщников Цезаря, которые закапывали труп должника. Они заходят в покои Клеопатры, видят раздетого Цезаря и спрашивают его. Шеф, всё в порядке? Цезарь отвечает им. Нет! Не всё в порядке. Видите этого клоуна в страусиных (в страусовых надо писать) перьях? Он заставляет меня делать очень нехорошие вещи. Убейте его. Милосердный смотрит на автора романа (на Порфирьевича смотреть бесполезно, он – железяка бессердечная, его на партком ни разу за аморалку не вызывали) и с ухмылкой говорит. Ну всё, прошла Любовь? Завяли помидоры? Я, всё-таки, из двух зол выбираю меньшее. За секс с мёртвой Клеопатрой мне срок светит. А за убийство какого-то там Милосердного мне может быть даже грамоту дадут. Киваю головой громилам. Чего уж там, давайте, убивайте. Но вдруг на сцену вылетает ветка со свинцовыми шарами и осыпает Милосердного с Римским-Корсаковым кучей свинцовых шариков.