Сергей Арно - Живодерня 2. Право на жизнь

Бутылка была уже открыта и даже в рюмки заранее налито.

– Ну давай, за знакомство.

«Нет, нельзя пить, что-то здесь не так, – пронеслось в голове. – Только пригубить… – Но, бросив взгляд на Маринины ноги, четко очерченную грудь, мысленно махнул рукой… – Ай, теперь уж все равно…»

И выпил рюмку до дна.

Запах ее духов дурманил голову не меньше алкоголя. Илья расслабился, ему стало приятно и хорошо жить; мир сделался светлым и радостным, кроме того, с такой красивой женщиной можно, пожалуй…

– Ну, теперь давай по-звягински, – сказала Марина, наливая по следующей стопке.

– По какому?

– По-звягински. Был у меня такой знакомый писатель, так он говорил… не помню что, но главное – не нужно промежутков между первыми рюмками делать. Понял?

– Понял, – кивнул Илья и налил по следующей рюмке.

– А на брудершафт пить будем? – спросил он после второй.

После выпитого он чувствовал какую-то муть в сознании. Было это ощущение ему странно, словно он выпил не две, а целых десять рюмок: его потянуло на разговоры, на откровенность…

Не ожидая от себя такой наглости, он положил руку на коленку Марины и начал рассказывать ей о своей юности, проведенной в Новгороде, девчонке, с которой в первый раз целовался, о первой сигарете, выкуренной в пятом классе…

Марина налила еще, дала Илье закурить, закурила сама – крохотное помещение тут же наполнилось дымом. От дыма Илья совсем забалдел, ему хотелось все рассказать этой красивой женщине.

– Выходит, ты и с Малютой знаком был? – вдруг ни с того ни с сего спросила Марина, хотя про Малюту Илья ни разу и не обмолвился.

– О! Еще как знаком. Теперь он в дурдоме.

– Ну да?! – удивилась Марина.

– Точно, в дурке. Я его видел последний раз, когда мы выкрадывали из психушки шизика-горбуна.

Илья пьяно ухмыльнулся.

– А зачем вам шизик? Ты не подумай, что я интересуюсь, – мне-то все равно, можешь не говорить.

– О! Шизик этот не простой, – Илья приложил палец к губам. – Он знает такое, за что Китаец отдал бы половину своей империи…

И Илья, сбиваясь, заплетающимся языком рассказал Марине, чем знаменит горбатый шизик, как свихнули Малюту, как Китаец подбрасывал им по частям расчлененных братьев, о психотронном оружии, которым владеет подземная чудь…

Марина оказалась благодарной слушательницей. Она иногда подливала водочки Илье, который пьянел с каждой выпитой рюмкой все больше и больше… Но сама Марина в отличие от ее кавалера не пьянела, хотя и пила наравне с Ильей. Илья сбивался на воспоминания детства, но Марина вновь наводила его на нужную мысль, и ухабистая речь его текла в нужном ей направлении. А за ногу, обтянутую черными колготками, Илья держался уже не с первоначальным удовольствием и надеждой, а чтобы не упасть. В его состоянии это могло случиться в любую минуту.

Уже в час ночи, когда Марина, как ей казалось, выудила у словоохотливого Ильи всю нужную ей информацию, она налила еще по рюмке водки, не таясь всыпала в рюмку Ильи какой-то белый порошок.

– Чего это ты насыпала? – хотя и был в сильном опьянении, но заметил Илья.

– Витамин С, – сказала Марина, цокнув языком и взъерошив Илье волосы. – Пей, дурачок.

– Я не дурачок… но выпью.

Илья залпом опрокинул в рот рюмку и поморщился:

– Какая гадость этот витамин.

– Сейчас, дружок, посиди здесь, мне позвонить нужно.

– Я провожу, – сказал Илья, попытался подняться, но у него это не получилось: ноги не слушались, в голове был туман, с каждой минутой густевший все больше.

Дальнейшие действия Марины можно было назвать странными. Она вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Застекленный закуток напротив котлов – рабочее место оператора котельной – уместил в себе диван и стол, заваленный кукольными принадлежностями. Марина набрала номер из двух цифр.

– Это милиция?! Вы знаете, у нас тут во дворе женщина кричит. Ну так кричит, бедная! И мужик какой-то на нее нападает. По-моему он хочет ее изнасиловать. Ну так кричит! А?!. Что вы говорите?!. Адрес?..

Марина назвала адрес и повесила трубку, потом без жалости к вещи порвала на себе кофту, так что стала видна большая часть ее немалой груди, попыталась разорвать колготки, но ей не удалось; тогда она взяла со стола ножницы и сделала в нескольких местах надрезы.

– Ну теперь вроде ничего, – придирчиво осмотрев себя в зеркало, проговорила она, потом легла на цементный пол и прокатилась по нему туда-сюда. Хотела ударить себя кулаком в лицо, но пожалела, только прикусила до крови губу, размазала по лицу помаду и снова осмотрела свой ставший плачевным вид.