Святослав Горелов - Ночной гул

А потом неожиданно выключается телевизор, и охранник остается один на один с камерами видеонаблюдения. Впрочем, там сейчас будет кино гораздо интереснее, чем только что закончившееся на третьем канале.

И вот теперь к Эрику.

23.27

Эрик

Эрик, посидев десять минут в машине, слушая музыку на джазовой радиостанции, и едва не заснув под убаюкивающие звуки саксофона и приятного окутывающего тепла из печки, все-таки выходит из машины, щелкает звонкой сигнализацией и идет в свой подъезд. Недалеко от его места уже хаотично припаркованы машины тех, кто не успел занять свободные места, как повезло почти полчаса ему самому. В подъезде пахнет женскими духами, очень вкусными и какими-то до жути знакомыми Эрику, словно здесь только что была одна из его немногочисленных подруг или многочисленных возлюбленных в жизни, та, что пользовалась когда-то этим ароматом. Запах словно возвращает его на пять или даже десять лет назад, как раз в период последнего университетского семестра. Эта сахарная парфюмерия пробуждает воспоминания, и Эрик поначалу даже забывает вызвать лифт. Сейчас он короткими кадрами вспоминает учебу, походы в душный кинозал на втором этаже возле набережной со своей девушкой. Вроде бы ее звали Ириной, и именно в нее он был страстно влюблен в тот год. Память подбрасывает кадры с еженедельными родительскими ужинами по выходным – улыбающаяся мама, только что испекшая очередной воздушный кекс, серьезный отец, деловито отвинчивающий пробку у очередной бутылки вина (нет, он не алкоголик, но все-таки большой любитель вина и коньяка), громко говорящий телевизор, показывающий бесконечный и надоедливый скетч, и ретро музыка по радио из кухни.

Эрик вздыхает, поток кадров в его сознании прекращается, и перед собой он снова видит металлические двери неприветливого лифта, пустующий холл первого этажа с одинокой камерой видеонаблюдения (через которую его пока еще не замечает охранник-консьерж) и печальный аромат духов, постепенно исчезающий в пространстве подъезда.

Эрик наконец вызывает лифт.

Где-то сверху раздается дребезжание – непослушный лифт не может и не умеет ходить в этом подъезде тихо, и сейчас медленно, издеваясь, спускается откуда-то сверху. На табло вверху почему-то не горят цифры, показывающие этаж текущего пребывания лифта, и понять, как скоро приедет кабина трудно. Эрик зевает и прислоняется к стене. Кажется, он очень устал и сейчас ему уже не до юмористической передачи. Он сразу ляжет спать. Кофе отменяется тоже.

Лифт громыхает кабиной, и двери с дребезжанием разъезжаются в сторону. В таком лифте точно будешь бояться застрять. Но Эрику все равно – он входит в узкое пространство, нажимает кнопку тринадцатого этажа, и снова закрывает глаза.

Спать хочется… Сильно-сильно.

Когда он открывает глаза снова – лифт по-прежнему на первом этаже и по-прежнему держит двери открытым. Бездушная машина вроде даже намекает ему – выходи , а то будет слишком поздно. Эрик опять жмет кнопку своего этажа, но не получает никакой реакции.

Кабина замерла.

Все вокруг опять намекает – ВЫХОДИ ЖЕ. Не надо ехать сейчас здесь, в этом лифте к себе наверх. Лучше поднимись по лестнице. Да высоко, да долго, да придётся останавливаться, чтобы отдышаться. Но на лестнице у тебя будет ощущение свободы, и ты уж точно сможешь добраться до своей квартиры. Не факт, что это спасет тебе жизнь, учитывая происходящее, но продлит на какое-то зыбкое время точно. И потом, одно дело умереть в своей собственной квартире, и совсем другое – в холодном сером металлическом лифте.

Эрик не слышит намеков, хотя чувствует неприятное предчувствие, холодом разливающееся у него по спине. Он все равно жмет кнопку.

Лифт крякает – двери наконец закрываются.

Выбор сделан.

Точно надо было выйти, сейчас обязательно застряну, раздраженно думает Эрик. Как всегда хорошая мыль приходит слишком поздно.

Но лифт на удивление не застревает, и благополучно доставляет Эрика до тринадцатого этажа. Правда, там кабина не останавливается и спокойно едет дальше. На табло отсчетом мелькают цифры – 13, 14, 15, 16, 17. Эрик поначалу думает, что лифт точно испортился – никакого пятнадцатого и тем более семнадцатого этажа в доме нет. Это запредельная фантастика.

Наконец лифт дергается и замирает. Двери остаются закрытыми.

После остановки механизма приходит тишина. Эрик чувствует, как громко звенит в ушах.

А потом сквозь звон он слышит гул. Мужчина не понимает точно, где гудит, не знает, что именно может издавать такой звук, очень странный и непривычный, чересчур какой-то неземной , но осознает одно – этот гул жутко неприятный и раздражающий. Дольше минуты его спокойно слушать нельзя. Лучше слушать собственный звон в ушах, чем это….