– Я никогда не буду шантажировать тебя ребёнком! – возразил Орлов на её мысли. Дэн охотно перешёл на его руки, подозрительно поглядывая на Люси.
– Это – мама! – Глеб не подходил к ней, но давал мальчику возможность рассмотреть женщину. – Мама любит. Мама потом посидит с тобой. Мама – хорошая.
– Пааа, – простонал Дэн, утыкаясь Глебу в шею.
Он унёс малыша в спальню, вернулся, перенёс Энн, и, снова войдя в комнату, сел за стол, не глядя на Люси.
– Суп будешь? – произнесла она очень ровным голосом.
Он кивнул.
– Я уже обедал, – Рон вышел из комнаты, оставив Орлова с Люси.
Она налила суп из горшка, подала хлеб и квашеную капусту. – Картошки хочешь?
– Дa нет, спасибо, я пирожками наелся. Так, мягонького хочется.
Люси поставила возле него кружку с квасом и тоже села за стол.
Подперев кулачками острый подбородок, oна разглядывала Глеба.
– Дэн привык ко мне больше, чем к кому-либо, – Орлов взглянул ей в глаза. – Дай нам всем шанс. Пожалуйста.
– Посмотрим, – шепнула она.
Четыре дня было у Глеба.
Четыре коротких дня уговорить Люси примириться с приказом Мэри.
«Тоже мне, ``Красавицу и Чудовище`` разыгрывать надо!» с досадой думал Глеб, раскапывая снег во дворе.
Он делал это вручную, только изредка помогая себе Энергетикой. «Пока не упадёт последний лепесток. А у Дэна – характер крутой. Хрен с ним справишься, когда подрастёт. А все претензии мне будут – `отец``, мол. Дьявол, вот пиковая ситуация-то!»
Вдруг от новой мысли он буквально замер на месте.
«Я ведь выйди она за меня замуж – изменять мне не будет…» вдруг осознал он. «Своих-то людей я знаю…»
Волна нежной благодарности прошла по его душе, но тут же ледяное уточнение сбило настрой. «Вот имненно, ЕСЛИ выйдет.»
Плюнув, Глеб снова взялся за лопату.
* * * * *
Когда Валентина Макаровна вышла из спальни, Энн под присмотром Люси уже сидела за столом, рисуя на специальной машинке для детей. Бабуся заглянула.
Девочка возила пальцами по экрану и оставляла полосы. Внизу располагался ряд с кнопками разных цветов. Когда девочка нажимала, полоски, которые она проводила, становились соответствующего цвета. Наверху шли три ряда картинок: личики, зверюшки, деревья, бабочки, бантики, звёздочки.
Время-от-времени Энн нажимала на них, и картинка появлялась на экране. Девочка могла передвигать её, раздвигая или сжимая, менять размеры. Но чаще всего она растягивала картинку во весь экран, смотрела несколько секунд, а потом с выдохом, удаляла её, ухая при этом, совершенно как обезьяна.
– Чё только не поизобрели! – Валентина Макаровна покачала головой. – А чё, карандаши никак ужо?
– У неё есть мелки, – объяснила Люси. – А карандаши – она уж очень эмоциональная, да и сильная – бумагу прокалывает, а потом злится. Гувернанткe руку, как ножoм, пырнула. Боятся, как бы себе глаз не выколола. А краски пытались давать – она их либо расплёскивает, либо просто размазывает и орать начинает, пока не отмоешь.
– Избалуют девку, – с грустью отметила Валентина Макаровна. – А жаль. Такая крепенькая, тьфу-тьфу-тьфу, на ней пахать можно будет, когда подрастёт!
– В папочку своего. – Люси хмыкнула. – Мы с ним потОм поженились. Да Машку он так позабыть не мог. Сколько раз во сне звал! В пьяном бреду только о ней и говорил…
– Ох, ты, девуленька… – Бабка ласково погладила Люси по голове, а та взглянула на неё с горечью.
– И погиб он из-за неё же! – Люси говорила уже сквозь слёзы. – Она могла его спасти – не стала. В прямом смысле – концы-в-воду. Да, может и лучше… Всё равно мы развестись собирались…
– И с Глебкой, значит, боишься, то ж такое и будет? – Мрачно уточнила Валентина Макаровна, садясь за стол напротив Люси.
– Знаю, что будет, – отозвалась та тем же тоном. – Да и он знает.
– А вить Марья Михална вроде как добрая… – произнесла бабка задумчиво. – А у Глебки неприятности будут, если уломать тебя не сможет?
– Ещё какие! – Гонзалес вздохнула.
– А ведь он мне жизнь спас… Облучился он здорово тогда. И так проблемы с этим были, а теперь – вовсе беда! Ах, Валентина Макаровна! И так я себя виноватой да перед ним себя обязанной чувствую, но ведь душа переворачивается, зная, что он не меня, а ЕЁ любит!
– А с Машкой говорить пыталась?
– Да… Она считает, что раз она не с Глебом, я – самая подходящая жена для него. Да и Данилка-то его любит. Я поняла, он, Дэн, болел очень долго. Женщины: нянечки, медсёстры – постоянно кто-то другой. А если кто-то новый – значит боль, уколы, капельницы, массаж, другие неприятные процедуры…
Читать дальше