Майкл Терри - Женщина, которая видела Сатану

– Чушь собачья, – отрезал он, не дав ей договорить. – Ты не умрешь!

– Зачем вы пришли, мистер Спешви? – вздохнула Холли и этот вопрос прозвучал довольно грубо и неожиданно из ее уст. – Чтобы рассказать мне о том, как все образумится и какой счастливой жизнью я буду жить еще долгие-долгие годы?

– А ты сомневаешься в этом? – с улыбкой поднял он брови, не обращая внимания на ее враждебный выпад.

– Мистер Спешви… Я очень ценю тот факт, что вы зашли проведать меня, но… – Холли замолчала, пытаясь не расплакаться и правильно подобрать слова. – Но… Мне это не нужно… Простите… Я скоро умру… Для чего я жила? Чтобы умереть? Просто для этого? Боже, как обидно…

– Ты не умрешь, Холли. По крайней мере, не в ближайшем будущем. Но, если тебе будет хоть немного легче от моих слов, то скажу тебе, что умирают абсолютно все, – самым серьезным голосом ответил мистер Спешви и это прозвучало довольно жестоко. – Рано или поздно… Никому из людей не удалось и не удастся избежать этого, может быть, именно поэтому мы и называемся смертными…

– Люди умирают в кругу семьи в глубокой старости понимая, что не зря прожили эту жизнь, – оборвала его Холли и снова расплакалась. – Но почему должна умирать я? Мне только-только стукнуло восемнадцать, и я еще совсем ничего не успела… Восемнадцать! Не девяносто девять, понимаете?.. Боже, как же мне не хочется умирать, у меня столько планов! Почему? Почему, почему?!

– Ты не умрешь, обещаю, – повторил Джеймс.

– Вы знаете, что это ложь, – всхлипнула Холли. – Я уже умираю. Мне осталось не больше трех, может, четырех месяцев, если повезет…

– Хорошо, Холли, – вздохнул Джеймс, понимая, что спор абсолютно бесполезен и в нем нет никакой необходимости. – Но скажи-ка мне, если ты настроилась умереть в ближайшем будущем, то зачем лежишь в больнице и даешь врачам пичкать тебя наркотиками и лекарствами?

– К чему вы клоните? – нахмурилась Холли и, перестав плакать, с недоумением посмотрела на своего наставника.

– К тому, дорогая, что если ты все равно умрешь, то зачем ждать смерти, лежа в этой кровати и бесполезно растрачивая последние дни своей жизни? Разве тебя держат в больнице насильно?

– Нет, но…

– Ты могла бы выписаться и продолжать заниматься любимым делом! Заниматься тем, что действительно делает тебя счастливой, а не ждать смерти с заплаканными глазами, закидывая в себя очередную порцию обезболивающих таблеток, которые, все равно, не спасут тебя! – теперь голос Джеймса звучал твердо и в нем отчетливо слышались нотки презрения. – Это просто позор, лежать и просто ждать смерти, зная, что в любом случае, у тебя нет ни единого шанса выжить…

– Я хочу, чтобы вы ушли, мистер Спешви… – глухо выдавила из себя Холли. – Пожалуйста, оставьте меня одну…

– Я тоже хочу, чтобы ты ушла, – ответил он и, встав со стула, направился к двери. – Со мной или без меня, это неважно, но я искренне желаю, чтобы ты встала с этой проклятой кровати и вернулась к жизни! Поверь, лучше три недели прожить на полную катушку, чем три месяца валяться в этой больнице, заглушая боль и страх транквилизаторами и антидепрессантами! – остановившись на пороге, он развернулся и добавил. – Подумай над тем, что я сказал, Холли, и сделай правильный шаг.

Дверь за ним захлопнулась и в палате наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь частыми всхлипами Холли и ровным шумом кондиционера, висящего на противоположной стене. Она никогда не видела своего наставника таким жестким и даже жестоким и ни разу в жизни не слышала холода и презрения в его голосе. Джеймс Спешви всегда казался ей милым, сговорчивым интеллигентом, не способным обидеть даже мухи, но теперь, вместо того, чтобы успокоить свою лучшую ученицу и посочувствовать ей, он в довольно резкой форме порекомендовал ей бросить лечение, аргументируя свой совет тем, что она все равно не убежит от смерти, которую так ждёт.

Какой хам! Холли не ожидала услышать от него такие беспощадные слова. Но самым обидным было то, что она отчетливо понимала, что мистер Спешви сказал чистую правду. Заставив себя перестать плакать, Холли уставилась на белую стену палаты и ей стало страшно при мысли о том, что это последнее, что она видит в своей жизни.

После обеда у Холли состоялся очень серьезный разговор с ее лечащим врачом – доктором Джеромом Кайндли. Он всеми силами убеждал ее в том, что она совершает ошибку, настаивая на выписке из больницы, что ей необходимо оставаться под наблюдением, но она была непреклонна и прямо заявила ему о том, что лучше проведет последние три месяца жизни на свободе, чем в стенах больницы, зная, что конец все равно неизбежен.