Михаил Ладыгин - Дочь вампира

Оба они были блистательно выдрессированы. Впрочем, это трудно назвать дрессировкой. С детства у меня обнаружилась удивительная способность устанавливать странный бессловесный контакт со зверями, причём не только с домашними животными. Я «чувствовал» их, а они — меня. Поэтому опыт «дедушки Дурова» и приёмы «театра зверей» остались невостребованными. Я просто всегда знал, с каким животным могу установить достаточный контакт, чтобы оно выполнило мою просьбу, именно просьбу, но не приказ.

Я особенно гордился тем, чего мне удалось добиться от Корвина. Ворон — дневная птица, ночью она чувствует себя очень неуверенно. Но юный воронёнок, несколько лет назад обративший на меня внимание в лесу под Переяславлем-Залесским и принявший предложение составить мне компанию, очень быстро приспособился к «совиному» ритму жизни. Ему хватало найти в меру затенённое, не слишком жаркое место, чтобы днём отоспаться настолько, насколько необходимо для полноценной ночной работы. Он овладел искусством ночной охоты, а потом по моему настоянию научился преследовать и бить летучих мышей, что делало его незаменимым в затеянной мной экспедиции.

Патрик являл собой полную противоположность самостоятельной, мудрой и осторожной птице. Он отличался прямолинейностью в любви и ненависти. Раз и навсегда обожествив мою персону, он почитал за счастье угодить мне, какой бы жертвы это от него ни потребовало. Иногда мне даже казалось, что в своём проявлении личной преданности он несколько увлекается мазохизмом: даже после длительного голодания он никогда не набрасывался на кормёжку, не предложив предварительно мне съесть всё без остатка, чтобы осчастливить его сверх всякой меры. Патрик обладал невероятной силой, не ведал страха, но ни разу не посмел нарушить мой приказ. Сейчас именно это качество могло сохранить его жизнь.

Ad notam 6 6 К сведению (лат.) , раз уж я заговорил о членах команды, скажу и о сэре Галахаде. Честно говоря, в нашей компании он был главным. Этот пушистый полосатый кот обладал фантастической мудростью и невероятной чуткостью. Я прекрасно понимаю древних египтян, обожествлявших кошек.

Сэр Галахад никогда никому не подчинялся. Честно говоря, он принимал участие в моих предприятиях лишь потому, что опекал меня, понимая, что без его постоянного руководства я непременно попаду в беду. Он был изменчив, как Протей. Отвага средневекового рыцаря, когда он бросался в драку с опешившей от изумления немецкой овчаркой, которая посмела гавкнуть на его очередную подругу, сочеталась у него с иезуитским коварством и умением прикинуться слабой безобидной «киской». Возражений он не терпел, обид не прощал и требовал к себе почтительного отношения. Наконец, он прекрасно распоряжался всей моей многочисленной домашней скотиной в моё отсутствие, мог быстро и доходчиво довести любое моё пожелание до сознания даже самой безмозглой курицы в хозяйстве Даши.

Именно присутствие сэра Галахада позволяло мне расположиться в поповском доме, несмотря на то, что не удалось обнаружить ход, по которому проникали туда вампиры. Магическое чутьё никогда не подводило кота, а уж побудить меня к действию он сумеет за считанные мгновения.

Осмотрев наскоро двор, я задумался над непростой проблемой: улечься ли мне спать или продолжить осмотр Болотова. Но эта проблема отпала сама собой.

За холмом послышалось тарахтенье мотоцикла, и вскоре к крыльцу подкатил мордастый младший лейтенант милиции в расстёгнутой до пупка форменной рубахе. Рост под два метра, широкие плечи и маленькие злые глазки придавали ему весьма угрожающий вид. Puer robustus, sed malitiosus 7 7 Малый крепкий, но злонравный (лат.) . Судя по всему, меня осчастливил визитом местный участковый инспектор, вразвалку двинувшийся мне навстречу.

Краем глаза я заметил выскользнувшего из дома сэра Галахада. Нервное подрагивание хвоста и на мгновение оскалившиеся клыки оповестили об отношении кота к посетителю. Я кивнул сэру Галахаду, уверив его, что сигнал опасности принят, после чего котяра развалился на солнце, всем своим видом изображая полнейшее равнодушие к происходящему.

— Участковый инспектор Мотрин, — представился милиционер, лихо вскинув руку к заломленной на затылок фуражке, — Зачем пожаловали в наш медвежий угол?

— Вот что, милейший, — лениво процедил я, изображая при этом крайнее неудовольствие его манерами, — нечего ваньку валять. Вам прекрасно известно, кто я, поскольку вас о моём приезде предупредили, наверняка оповестив также о том, что мне не следует задавать идиотских вопросов. Дабы покончить с формальностями, извольте принять к сведению, что я прибыл сюда на отдых.