Array Коллектив авторов - Страхослов (сборник)

Гиньоль торжественно прошествовал перед рядом восковых чудовищ, награждая каждого букетом цветов и лентой – он включил этих уважаемых людей в Légion d ’ Horreur , Легион Ужаса!

Кэйт не ожидала увидеть здесь политическую пропаганду, но это, безусловно, была именно она. И как только Гиньолю такое сошло с рук? Редакции газет сжигали дотла, а журналистов подвергали мучениям, достойным «Системы доктора Смоля и профессора Перро», за меньшее. Как для заведения, готового нажить себе много могущественных врагов, Театр Ужасов удивительным образом никто не преследовал.

Даже до критики сильных мира сего, способных закрыть это заведение, в ходе представления Гиньоль, похоже, умудрился оскорбить всех : католиков (особенно иезуитов); протестантов (особенно масонов); евреев (что неудивительно); атеистов и вольнодумцев; консерваторов; центристов; радикалов; любого, в чьих жилах была примесь нефранцузской крови; любого, в чьих жилах французской крови не было вовсе; врачей; полицию; суды; преступников; каннибалов; военных; колониалистов и антиколониалистов; хромых и немощных; циркачей; любителей животных; людей, переживших Парижскую коммуну; друзей и родственников тех, кто не пережил Парижскую коммуну; женщин всех сословий; театральных критиков; криворуких; тупоголовых; добросердечных.

В городе, где поэтические чтения или симфонический концерт могли вызвать народный бунт, этот театр воспринимали с огромным терпением, и Кэйт подозревала, что кто-то его защищает. Неужели Театр Ужасов приносил столь большую прибыль, что его руководство могло себе позволить подкупить всех ? Включая парижскую толпу, которую, как известно, очень легко спровоцировать и совсем нелегко задобрить.

На прощание Гиньоль спел песню, припев которой цензурными словами можно было передать как «если эти тени оскорбили вас, то не пошли бы вы…».

Занавес. Овации.

– Мне конец не понравился, папочка, – сказал один из пухлых малышей. – У меня голова заболела от таких мыслей.

Толстый папаша с любовью погладил мальчонку по голове.

– Ничего, сейчас все пройдет.

Гиньоль выглянул из-за занавеса и вышел поклониться напоследок.

Пару минут проказ и прощальных слов спустя он удалился и включился свет.

Представление заканчивалось в одиннадцать часов. Кэйт, наклонив голову, двинулась к sortie [91].

Чтобы выйти из театра, ей пришлось пробираться сквозь толпу работников театра в масках Гиньоля. Они продавали сувениры: пивные кружки с изображением Гиньоля; пиалы с аутентичной кровью Théâtre des Horreurs ; открытки с актерами в запечатанных конвертах, чтобы зрители не знали, какую открытку покупают (сколько открыток с Крошкой Цахесом приходилось купить коллекционеру, чтобы раздобыть редкую открытку с полуголой Бермой?); крошечные пищики, очевидно, созданные для того, чтобы довести родителей до массового убийства детей, которому можно будет посвятить новый номер; значки с лицом Гиньоля или окровавленными вырванными глазами.

Поддавшись искушению, она купила роскошно иллюстрированную брошюру с фотографиями номеров и диаграммами, показывавшими, как создавались сценические эффекты, а также краткие contes crueles [92]для тех, кто не понял сюжет. Эта брошюра может пригодиться ей в расследовании. Кэйт была убеждена, что существует какая-то связь между преступлениями на улице и преступлениями на сцене. Словно реальные ужасы подтверждали главную мысль «Баллады о Бертране Кайе». Впрочем, жертвам, безусловно, было все равно, убивали ли их для того, чтобы донести до публики некую философскую мысль, или же просто так.

Пройдя в боковую дверь, Кэйт увидела толпу поклонников, собравшихся у гримерок актеров. Некоторые из них были неумело загримированы: вывалившиеся глаза, сочащиеся язвы, вампирские клыки. Какой-то mec [93]в морской тельняшке гордо демонстрировал еще не зажившую татуировку, изображающую ухмылку Гиньоля. На других были дешевые маски. Невзирая на отсутствие пищиков, они пытались имитировать голос Гиньоля. Пьяный франт в смокинге пытался удержать в охапке огромный букет черных роз. Кэйт подозревала, что этот Жанно-у-Гримерки [94]был поклонником настрадавшейся сегодня Бермы, хотя он скорее походил на того, кто любит получать порку, а не пороть, пусть и по обоюдному согласию.

Вернувшись на рю Пигаль, Кэйт заметила вдалеке бросавшийся в глаза головной убор Юки и остановилась в раздумьях. Предполагалось, что они должны возвращаться в pied-a-terre [95], которое Перс арендовал для этого расследования, разными дорогами. Кэйт вспомнила несколько возможных маршрутов.