Патил Гюв - Цвет будущего

Цвет будущего. Ничто. Цвет будущего. Ничто.

Сезон охоты открыт.

– Что-то я засиделась. – Встала из-за стола Глория, убрала чашки..

– Сумерки. Может останешься у нас? – Подруга, с которой Глория встречалась каждую неделю для сплетен совместно с вязанием.

– Нет, нет. Я не хочу докучать, да и кошку покормить надо. – Сказала она.

– Да не говори глупостей, оставайся….

– Не-ет, спасибо, правда. – Направилась в коридор за платком.

В Кеми уже весной становится жарко, но ночью холоднее зимнего утра.

– Давай такси вызову? – Взяла телефон в руки и начала листать контакты.

– Нет. Сама дойду, тут же не далеко. – Она заметила, что подруга хочет возразить и продолжила, – у меня с собой шокер, показать? – Глории 68 лет, старается поддерживать себя в форме пробежками и косметикой. Когда волосы приобрели седой оттенок, стала краситься в платиновый раз в два месяца.

Сам город Кемь числиться низкой преступностью, но с наступлением лета смертность возрастает в десятки раз. Полиция считает, что в городе орудует банда, похищает людей и убивает, скидывая останки в реку. Длятся эти ужасы уже пятый год. Никаких следов убийцы не оставляют. Полиции неизвестно насиловали ли жертв.

– Уверена?

– Пока.

– Ладно, давай. Пока.

Шла по темной улице, Глория вспоминала сына, его пьяные выкидоны, как ругалась с ним часами, она убила его. Нет-нет, он умер во сне из-за смертельной дозы алкоголя, не по моей вине, не из-за снотворных, которые давала каждый раз, когда мы ругались.

Фонари летом не работают. Всё никак не наладят проводку. Если включить уличные фонари, все мигом перегорят.

Вглядывалась в темноту убедится, что там никого нет и продолжила перебирать ногами в сторону своего дома. Хорошо, что не осталась, опять бы пришлось слушать ворчание её старика. У крыльца Глория, проверила нет ли в округе кого и стала рыться в глубокой сумке. Что ж заранее не выложила, дура. Когда уже иссекали силы на поиски, нащупала бронзовый ключ.

В доме сбросила верхнюю одежду, разложила и пошла на кухню. Я себя накручиваю. Где моё снотворное? Когда успело закончиться. Включила свет и лампы полопались на кухне, к счастью выключатель в коридоре. Может скачек электроэнергии. Глория обошла стекло и открыла холодильник и в верхнее веко прилетел осколок. Она кричала от боли и от страха…

– Вам помочь? – Голос шел из зала.

– Кто…кто здесь.

– Я электрик, мэм. В вашем районе был скачок энергии, увидел вас и решил сходить предупредить.

Я закрывала дверь, закрывала на замок, повернув два раза.

– Спасибо, я…буду иметь ввиду. Можете покинуть мой дом, иначе…а-а-а… – она вытащила стекло и глаз залился кровью, начал гореть с пульсирующей болью доходил до головы.

– Ну что вы?! Мне не сложно. – Шаги направились к ней.

– Стойте, – попытавшись встать, боль усилилась, всё вокруг кружилось, и она упала на колени.

Глория посмотрела в коридор на дверь, потом на сумку у вешалки, там телефон. Поползла маленькими шашками, но быстро перебирая. Бросила взгляд на зал и увидела у прохода двухметровую тень. Вскрикнула, пыталась встать, но он ей помог, подхватив за локоть.

– ПОМОГИТЕ, кто-нибудь… – кричала она.

Взглянув ему в глаза отчетливо виднелись голубые глаза, цвет морей у побережья жарких стран.

– Я лишь хочу помочь.

– Я вызываю полицию. – В отражении зеркала, стоявшем на против них, она заметила светящиеся желтые глаза.

Подняв взгляд на него, Глория кричала: её сын пихал ей в горло таблетки, рот наполнялся словно водой, уже невозможно было дышать, капсулы застревали в горле. Она смотрела в его глаза, пока сын связывал её. И потащил в чащу леса.

Колба (0,001%). Лето.

«…Мне кажется, что вы забываете в каком веке МЫ живём. МЫ, вашу мать, живем в двадцать первом веке. В веке новых технологий, открытий, перспектив, новых историй…» – Слова сорокалетнего мудреца подшофе.

– Зачем мы здесь?

– Тут не просят паспорт. Возьмём пару бутылок и уйдем. – Влад сам был в ужасе, от места, где в любое время может начаться драка.

– Первый день лета, а ты уже нарываешься на проблемы. – Сказала Фредова, друг детства.

– Не нагнетай.

Два подростка: один лет шестнадцати, высокий дрыщ, другая четырнадцати, мелкая, которая выглядела еще младше; подошли к стойке.

– Можно четыре бутылки перони.

– Тебе есть восемнадцать?

– Да. – Насколько мог выдал уверенности.

Мужик заглянул под стойку и стал греметь бутылками.

– Ну держи, – он протянул черный пакет, где звякали бутылки, – 300 рублей. И за молчание, что малолетки шастают по барам.