Олег Арапов - Ходячие. Эвакуация Москвы

Мужчина захрипел, тело его свело сильной судорогой, и оно выгнулось дугой в руках Алены. Пара секунд, и мужчина обмяк. Алена пощупала пульс. Тот не прощупывался. Нужно было делать массаж сердца и искусственную вентиляцию легких. Их этому учили. Алена смотрела на рот и нос, перемазанные и забитые кроваво-розовой пеной. Искусственное дыхание рот в рот или рот в нос? Нет, даже она на это не решится.

Алена расправила тело мужчины на полу и, положив ладони на грудь в область сердца, стала надавливать и ослаблять давление. Никто не пришел ей на помощь и в этот раз. Больного сторонились как прокаженного.

Алена продолжала делать массаж сердца, краем сознания понимая, что без искусственного дыхания это бесполезная трата сил. Массаж должен заставлять сердце гнать кровь по артериям, чтобы та разносила по телу кислород. Но без дыхания нет поступления кислорода, так что ее усилия не нужны, но Алена все равно продолжала надавливать на грудь мужчины. Минута за минутой, долго, как ей казалось, очень долго. Она устала, вспотела, а руки начали трястись и отказывали повиноваться. Хотелось плакать, но никто так и не пришел ей на помощь. Краем глаза она замечала лица зевак, лейтенанта Астахина, делающего вид, что разговаривает по рации. Все с интересом наблюдали за ней.

Расталкивая зевак, в образованный толпой круг протиснулись люди в белых халатах. Один оттащил Алену от лежащего мужчины, а двое других поставили большой медицинский ящик на пол и склонились над телом. Медбрат увел Алену подальше, и она перестала видеть распластанного на полу мужчину. Ей хотелось кричать, но вместо крика она разрыдалась. Медбрат обнял ее и положил ее голову себе на плечо. От медбрата сильно пахло табаком и копченой колбасой. Видно, вызов прервал их обед или послеобеденный перекур.

Алена плакала. Прямо перед ее затуманенными от слез глазами висел на стене вестибюля плакат БК-Нано, а со стороны толпы зевак слышалось, как кто-то усиленно кашляет.

7

Матвей Палий закрыл дверь своей квартиры на ключ, спустился с четвертого этажа и вышел на улицу. Было еще рано идти к Марине. Его невеста работала менеджером в банке, что располагался неподалеку, на первом этаже жилого дома на углу Гоголевского бульвара и Пречистенки. Окнами банк выходил на площадь Пречистенские ворота и Храм Христа Спасителя. Было в этом что-то вызывающее, но в Москве ведь всегда так, это ведь столица, город контрастов. И мужской спа-салон, предлагающий населению не совсем легальные услуги интимного характера, мог соседствовать с часовенкой восемнадцатого века, где православный человек замаливал свои грехи.

Марина освобождалась в шесть, только через три часа, но Матвей не знал, чем себя занять. Читать не хотелось, смотреть телевизор тем более. К тому же в голове Матвея начала рождаться новая книга. Появилось ощущение художественного мира и смутные образы. Нужно было дать им созреть и проясниться, и потому Матвей решил эти три часа провести в метро.

Матвей пошел к станции Кропоткинской своим привычным маршрутом. Дорога на работу – как он обычно говорил. Иногда он и Марина ходили этой дорогой вместе. Вход на станцию Кропоткинская и банк, где работала Марина, располагались на площади Пречистенские ворота. Когда Матвей и Марина доходили до площади, они целовались, желали друг другу удачного дня, и Марина исчезала за стеклянной дверью банка, а Матвей переходил дорогу и спускался в метро. Сейчас Матвей собирался проехаться пару-тройку кругов по кольцевой ветке, чтобы обдумать новый роман, а потом зайти за Мариной.

Он прошел три дома, когда увидел во дворе толпу. Человек тридцать стояло на газоне и проезжей части. На дороге возле людей стояли три полицейские машины и две машины скорой помощи.

Матвей, наверно, прошел бы мимо, новая книга тянула к себе, но в толпе оказался его знакомый. Это был Ванька с соседнего подъезда, их балконы соприкасались, и иногда они болтали, если случалось выйти на балкон одновременно. Они были в приятельских отношениях. Ваньке было столько же лет, как и Матвею – двадцать восемь, и он был инвалид, какие-то врожденные проблемы с сердцем. Это было заметно сразу, так как Ванькина кожа всегда была белой как мел, а движения немного заторможенными. При этом Ванька отличался жизнерадостным характером и неугасаемым чувством юмора.

– Матвей, привет! – Ванька, возбужденный, увидел его и, покинув свое место в толпе, пошел навстречу Матвею.

– Привет, – они пожали руки.