Сергей Примаченко - Спириты, или медиум поневоле

Николай фыркнул: «Выросла она».

– Интересно, как к этому относятся у тебя в гимназии? Если учителя узнают?

– Коля, сразу видно, что прошлое тебя интересует больше, чем сегодняшний день. Сейчас спиритизмом пол-Москвы занимается.

– Но твое увлечение больше походит на детские игры.

– Как и твои псевдораскопки, – парировала Даша.

– Ты не путай свое шарлатанство с.…с… То, чем я занимаюсь – это наука, – Николай чуть дар речи не потерял от сестриной наглости.

– Спиритизм, – продолжала Даша, – это тоже наука, но наука будущего. Исследование потустороннего и воздействие его на наш мир и на человека, в частности, заслуживает детальнейшего изучения. Я ищу ответы. Ведь не просто так мама приходит ко мне. Что-то должно быть за всем этим, – чуть помолчав, добавила она.

– Ты не там ищешь.

Николай никогда не повышал голос на сестру. Но здесь уже не смог сдержаться: – Пойми ты, наконец, и не мучай нас всех.

Он хотел добавить, что мамы больше нет и ее уже не вернуть, но сам испугался этих страшных слов. Николай заметил, что сестра внимательно следит за ним в зеркало и тут же вспыхнул: «Нет, ну это уж слишком. Она испытывает меня».

Николай вернулся в свою комнату и бросился на кровать. Воспоминания. Казалось, все случилось так недавно…и так быстро. В том, что происходило с Дашей, он винил только себя. Он был там, был свидетелем всего, что происходило…и ничего не сделал.

Но мог ли он помешать сестре? Хотел ли он этого? Что, скажите, плохого в том, что человек тоскует по умершей матери и ищет любой способ, чтобы уменьшить эту невыносимую боль утраты. Николай искал себе оправдание и не находил. Одни отговорки. А может он просто испугался? Проявил свою слабость, не желая брать на себя ответственность за сестру. Но, как-же другие? Те, кто постоянно находились с ней – ее неразлучные подружки. Неужели ничего не замечали? А может и нечего было замечать. Может он ошибается и для беспокойства нет никаких оснований?

Голова шла кругом. Николай забылся в тяжелом сне и память вернула его в те места, где все начиналось.

Ему приснились широкие луга, залитые солнцем. Река лениво катила свои воды среди березовых рощ. Старая липовая аллея, ведущая к усадьбе Орловских. Большой белый дом… Одинокая фигура в белом платье, промелькнувшая среди деревьев – все эти видения вихрем пронеслись в голове Николая, словно ворох мертвых листьев.

Так сложилось, что дачу, которую каждый год снимали Шевчевичи, соседствовала с богатой усадьбой Орловских. Их семьи давно дружили. Маленькие Николай и Даша всегда с радостью принимались Александром Михайловичем и Софьей Львовной. Их дочка Катерина считалась лучшей подругой Даши уже с тех далеких времен. Эта дружба продолжалась и в городе – девочки вместе учились и проводили все свободное время вместе. Сам граф был ярым поклонником древней истории и несколько экспедиций организовал на собственные деньги. Вопрос в руководителе никогда не возникал – на эту должность он всегда рекомендовал Павла Ильича. Понимая теперешнее состояние своего друга, Александр Михайлович позвал того с детьми погостить у них в усадьбе этим летом.

Каждое утро, когда туман еще стелился по полям, Николай отправлялся на реку, брал лодку и спускался на ней к «своему месту». Так он прозвал череду песчаных обрывов, где вел свои изыскания. Пару лет назад Николай заприметил это место и после недолгих поисков на глаза ему попались черепки древнего кувшина. С тех пор, каждое лето, он целыми днями пропадал на своих раскопках. С энтузиазмом копал землю, вел полевой журнал, куда заносил все находки – все по правилам археологии. Себя он уже видел в списке великих ученых, которые прославили себя удивительными открытиями.

В это лето Николай не изменил своим правилам. В своих вылазках он находил единственное утешение своей тоске. Боль была еще слишком сильна, и тяжелая работа на раскопе спасала его от ненужного самокопания и поиска ответов, которых он, все равно, никогда не найдет.

Лишь одно удручало его – дорога на реку проходила мимо их старого домика; для Николая это было испытанием. Только так, через боль, от решил бороться с невыносимой горечью. Лишь принятие неизбежного могло успокоить его. Он искал смирения.

В этот день раскопки не задались. Уже с утра стояла ужасная духота, обещая грозу. Николай трудился до последнего, до того момента, когда мелкие капли дождя начали щекотать его разгоряченные плечи. «Нет, пора», – сказал он себе и засобирался в обратный путь. По реке уже пошла мелкая рябь, вода стала похожа на поток расплавленного серебра. Листья берез заволновались, зашуршали; гроза и не думала отступать. Затащив лодку подальше на берег, Николай побежал к усадьбе. Тучи окрасились багровым, и он припустил, сжимая мешок с находками. «Ну, сейчас начнет!»