Вячеслав Малых - Ами с острова Фуга

‒ Начнём, ‒ сказал он важным, кряхтящим басом, и потная ручка бухгалтерши стиснула мои пальцы. Ох уж эти потные ручки… Дилетанты, одно слово.

Князь Максим начал медленно вращать головой, поскрипывая позвонками, и вдруг уронил затылок на спинку бархатного кресла. Блеснули кроличьи резцы бабушки Елены.

Тишина. Только за окном чавкали по лужам чьи-то сапоги. Помигивали сандаловые свечки. Подчинившись общему напряжению, я невольно затаил дыхание и чуял только запах мокрых ног, осевший в носоглотке. Неплохо, оказывается, сочетаются благовония с потными носками…

‒ Богородице Дево, радуйся, ‒ заверещал Князь Максим, и холодок пробежал у меня по спине. В транс старец впадал всегда с молитвой.

Потная рука бухгалтерши, будто кошачья лапа, выпустила ногти, и они впились мне в ладонь. Я стерпел. Когда Князь в трансе, лучше не дёргаться…

‒ Мама… ‒ пропищал медиум не своим голоском. ‒ Тут прохладненько…

‒ Ларисонька, ‒ по слогам протянула бухгалтерша. В её голосе звенела такая ледяная жуть, что я почувствовал, как расслабляются мышцы у меня между ног. ‒ Девочка моя… Это ты?

‒ Я, мамочка, ‒ фальцетиком ответил Князь, и я на всякий случай напряг промежность. Надо было заглянуть для профилактики в туалет…

‒ Как ты… там, доченька?

‒ Хорошо, мамочка. Мы живём на облаке, у нас белые личики и синие пальчики. Тут свежоо… Как когда папочка на балконе курил и дверку не закрывал…

‒ Я говорила, ты её до пневмонии довёл, ‒ рявкнула бухгалтерша на мужа. У того брови выгнулись дугой и коснулись вихрастой чёлки.

‒ Нет, не папочка. Это меня чёртики к себе позвали.

Я не в первый раз был на сеансе, но тут и сам дал слабину: едва не выпустил скользкую руку бухгалтерши, когда она вся задрожала на своём стуле. Князь Максим тоже задрожал, и я понял: сеанс будет удачным. Может, насобираю тысяч пять просмотров на ютубе.

‒ Ааа… гхэ! ‒ встрепенулся Князь. Из ноздри его протянулась длинная белая сопля.

‒ Гхэ! ‒ кашлянул он снова, и сопля отвисла до груди, потом изогнулась буквой С. Вторая сопля вылезла из другой ноздри, обе они слабо светились.

‒ Ёптваю… ‒ выдохнул препод и разжал пальцы.

‒ Держи руку-то, иначе всё пропадёт, ‒ тихо проревела бабушка Елена. ‒ Прервёте сеанс – деньги не возвернём…

Две светящиеся сопли переплелись, уплотнились. К ним потекла из носа вязкая муть, и из этой беловатой слизи возникло круглое детское личико с задранным носиком, с большими навыкате глазами.

‒ Аах! ‒ коротко взвизгнула бухгалтерша.

‒ Мамочка, – гнусавым голоском сказал Князь. ‒ Ты только не волнуйся, мне тут хорошо.

‒ Хорошо ‒ и ладно, ‒ звякнул зубами препод. ‒ Хорошо – и слава Богу… А как вы там кушаете, досыта? Не обижает никто?

‒ Досыта кушаем, папочка, никто не обижает, ‒ пропищал Князь. ‒ Мы и сейчас кушаем.

Минутная тишина. Детский портретик замерцал под носом у Князя.

‒ А чего вы там… сейчас… кушаете? ‒ диковато пробормотал бородач.

Личико свернулось в узел, из носа у Князя потянулись новые сопли, и всё уплотнялись, сияли ярче.

‒ Сейчас мы… мамочку кушаем.

Я глянул на бухгалтершу. У неё из уголка рта ползла тёмная струйка, глаза округлились и блестели мерцанием свечей.

‒ У ребяток синие язычки, белые личики, ‒ сипленько зудел Князь. ‒ Мы на розовом облаке живём, мы все сейчас… мамочку кушаем.

Снова тишина.

Тихий стон донёсся от бухгалтерши, и тут же её шумно вырвало на стол чем-то чёрным.

Князь Максим открыл глаза, захлопал ресницами. Белые сопли втянусь к нему в нос.

‒ Всё, конец сеанса, ‒ хрипло выдохнул он. ‒ Пресвятая Богородице, помилуй. Благодарственные молитвы – и аминь.

2

Свет включили, я зажмурился. Когда снова посмотрел на стол, моргая от чёрных пятен на сетчатке, увидел небольшую лужу жёлчи и крови. Рука бухгалтерши выскользнула из моих пальцев, я вытер ладонь о джинсы. Женщина согнулась пополам, её снова натужно вырвало, на этот раз – просто жёлчью, прямо на шоколадное печенье. Подумает бабушка Елена в следующий раз, прежде чем клиентам угощенье ставить…

‒ Марин, ты чего? ‒ всполошился препод. ‒ Хочешь, Фосфалюгеля дам? ‒ И, обернувшись почему-то ко мне, извиняющимся тоном сказал: ‒ Язва у неё, давно так не обострялась… Как бы не рак, не рак бы только…

Их выпроваживали долго, ждали, когда бухгалтерша Марина оклемается. Обострение хронических болезней – типичное дело во время сеанса. Бабушка Елена всех предупреждает, но никто, конечно, не прислушивается. Ладно хоть на этот раз без неотложки обошлось.