Дмитрий Чарков - Вепс

«Учитель», – пронеслось в голове…

Она нервным движением руки откидывает черно-кошачью прядь волос, сбившуюся на глаза. Теперь отчетливо видны пять или шесть металлических колец, вдетых одно за другим по контуру левой брови. Ему отрешенно думается: «Эти тоже серёжками называются?» Серёжки – это что-то из разряда трогательно-притягательного, ласкающего взгляд и поднимающего настроение. Так ему, по крайней мере, всегда казалось. Эти же, в бровях девочки – как кольца вокруг газового трубопровода: обжимающие, вонзающиеся, требовательные к податливости материала, который они венчают.

– Ну, и че таращишься? – с вызовом бросает она.

На вид лет пятнадцати, в светло-синих облегающих джинсах и черно-блестящей короткой курточке, эта юная женщина смотрит на него с нескрываемой злобой.

– Я вас знаю: вы из девятого «В», – произносит мужчина, начиная чувствовать некую неловкость от её прямого вызывающего взгляда. Но почему это он должен, собственно, чувствовать неловкость? Это же не он на спортивной площадке в пяти метрах от угла школы высасывает остатки пива из пластиковой полуторалитровой бутыли!

– Напугал, ага..! – она ухмыляется, нагло глядя ему в глаза. – Ты, может, вааще извращенец какой, шляешься тут по школьному двору в полутьме…

Тропинка от остановки до спального квартала действительно пролегает через школьный двор, и, припозднившись с работы, он решил сегодня сократить дорогу, прошмыгнув в отверстие в ограждении. Его сын учился в параллельном с ней классе, и, бывая периодически в школе по тому или иному случаю, за девять лет мужчина как-то привык распознавать лица сверстников своего ребенка.

– Барышня, вы бы не огрызались, а перестали всё-таки… пить спиртное. Выкиньте бутылку в тот бак, – он уже жалеет, что несколько мгновений назад сделал ей первое замечание. Стоило ли? Наверняка есть кто-то, кому следовало бы за ней приглядывать. «Если б на её месте был парень, я бы, наверно, промолчал, – с грустью думается ему. – Факт!»

– Ты чо, педро, она ж денег стоит,– снова огрызается девица, оглядываясь через плечо на стоявшие поодаль гаражи. – У тебя лишней сотни, кстати, не найдётся?

Ему начинает казаться, что девочка как-то неестественно реагирует на ситуацию, и он намеревается повернуться уже прочь, плюнуть на эту затею с воспитанием чужих чад. Не то чтобы весь эпизод выглядит ординарным и рутинным, но девица не выражается матерно, и это уже определенный позитив при сложившихся обстоятельствах.

– Ты куда, дядька? – вдруг выкрикивает она ему вслед. – А ну стой, щас закричу..! Насииильниииик!!!

Он замирает, оторопев. Девица визжит, как ошпаренная. Мужчина поворачивается к ней и в этот момент замечает две или три тени, выскакивающих из-за гаражей. Один, судя по всему, продолжает застегивать на ходу ширинку.

– Лёля, ты чего орёшь?! – кричит одна тень, ближайшая к ним, сиплым подростковым басом, но, замечая рядом стоящего, как вкопанного, мужчину, обращается уже к нему: – Эй, дружбан, у тебя проблемы, что ли? А, друг? Лёлька, чего он хотел?

– Пиво забрать! – выплескивает она слова сквозь зубы. – И потрахаться. Прикиньте, ещё спросил, мол, у вас что ль перемена между уроками, типа перепихнуться с тобой успеем…

Все трое, замедляя движение, приближаются к мужчине. Напряжение в воздухе заметно нарастает, и мужчина неожиданно замечает, как у него учащается пульс и дыхание начинает вырываться из горла нервными толчками.

– Какая перемена, уроки давно кончились! – всё же удивленно произносит сбитый с толку мужчина. – Сколько вам лет, молодые люди? – обращается он к ним. – Эта юная особа не совсем верно восприняла моё замечание. Вам бы тоже не следовало…

Удар приходится откуда-то сзади прямо по шее, а мгновением позднее – другой, уже по лицу; так, что от неожиданности он буквально прикусывает язык, а колени как-то сами подкашиваются, и его тело обмякает, опускаясь на сырую землю. Она пахнет весной: поздний апрель только-только начал высушивать газоны после затяжной и холодной в этом году зимы. Мужчина пытается инстинктивно придержать рукой очки, чтобы они не свалились при падении – дорогие очки, на его кандидатскую зарплату не каждый год менять станешь! – но не успевает, и они слетают с его лица, больно черканув дужкой по виску. Старый, но крепкий ещё виниловый портфельчик приземляется, как ему кажется, секундой позже – рядом, возле головы.

– Ыых! – вырывается у него непроизвольно.