Нина Бархат - Садовник (история одного маньяка)

В дверь упрямо ломились. Уже всерьез. Так, что даже из «обезьянника» доносились емкие характеристики ночного гостя.

«Не свезло так не свезло! - мысли путались под стать заплетающимся ногам и непослушным, вновь коченеющим пальцам. - Наверняка что-то серьезное - в такой-то час…»

Дверь скрипнула, впуская в помещение сырость и новую порцию пронзительного холода. Капитан поежился. Запоздало сообразил, что забыл штатное оружие в кобуре на диване… Но тут же невольно расслабился при виде фигуры, маячившей за дверями и источавшей волны многослойного перегара.

Последнее вдруг взбесило его, спокойного в общем-то человека.

- Ну не еб твою мать?! - с негодованием заорал он, окончательно проснувшись и даже взбодрившись до определенной степени. - Какого хера ты сюда приперся?!

Бомж стоял нетвердо, сильно накреняясь и опять восстанавливая потерянное равновесие, с опущенным лицом внимательно разглядывая дверные петли.

- С тобой говорю, ты, ходячее бухло! - брызжа слюной, дежурный угрожающе боднул головой в сторону пьяного.

Тот поднял рассеянный взгляд. И стало видно, что он не так стар, как казалось вначале.

- Пошел нах отсюда! Ты хоть знаешь, куда ломишься? Это - милиция!!!

Бомж не шелохнулся.

«Дерьмо, - скривился капитан. - Хоть бы его тут не вывернуло - с меня же спросят!»

В этот момент мужчина очнулся - помотал головой, как бы отгоняя назойливую мысль. Четко произнес: «Милиция. Знаю. Арестуйте меня - я убил человека», - и протянул в неожиданном жесте сложенные руки.

Они были невообразимо грязны - покрыты запекшейся коркой (возможно, и крови) с беззастенчиво широкой «траурной» каймой под ногтями. Картину дополняли манжеты - засаленные, в пятнах (выпивки? соуса? или чего похуже?) - некогда белой рубашки. Половина пуговиц на ней была оборвана, половина косо застегнута. Наброшенная поверх этого великолепия куртка (потертая, мешковатая - будто с чужого плеча) напоминала то, чем, по сути, и являлась - содранную шкуру несчастного животного. А уж вонь…

Капитан отшатнулся.

- Убил он… Пить надо меньше!

Руки незнакомца дрогнули, чуть опустились. Но тут же опять взметнулись в самоотверженном жесте.

- Я сказал, арестуйте! - в его голосе зазвенела глухая, безнадежная злость.

- Сказал? - переспросил капитан саркастически. - Ну раз сказал - та-да ка-неш-на… Раз Он Сказал… Пошел вон!!! - и лихо замахнулся дверью, чтобы грохнуть ею перед самым носом бомжа…

Но в последний миг поежился от сухого короткого звука, раздавшегося вместо ожидаемого удара - ночной посетитель подставил голову в проем (нет, ну точно больной! хоть бы ногу, что ли…). Как в замедленной съемке, голова повернулась, с трудом фокусируя потерянный взгляд, и произнесла в сторону капитанских ботинок тихим, но твердым голосом:

- Я отсюда не уйду, пока меня не арестуют.

От неожиданности дежурный растерял всю свою злость.

И подумал: «Ведь и правда - пусть посидит до утра, жалко, что ли? Так оно безопасней будет… Псих же натуральный! А то потом: "Почему не задержал? Какое имел право?" Вот только оформлять его - это ж стопка чертовой бумаги!…»

Он тяжело вздохнул, глядя на ненормального исподлобья. И обреченно махнул рукой.

- Ладно, пошли. И откуда ж ты, гад, взялся на мою голову?…

Однако мужчина не спешил входить - все топтался на месте, словно не решаясь переступить порог теперь, когда его так открыто пригласили. Он вдруг показался капитану невыразимо одиноким и жалким - как трехногая дворняга, жмущаяся к каждому незнакомцу в поисках тепла, но знающая по опыту, сколько боли могут принести человеческие руки, и потому так непоследовательно их избегающая…

- Идем, арестовывать тебя будем!

Наконец, помаявшись еще пару секунд, забулдыга все-таки шагнул в гостеприимно распахнутую дверь казенного дома.

Дежурный запер ее и пошаркал по темному коридору, спокойно повернувшись к «кающемуся грешнику» спиной - безошибочно чувствуя, что тот уже в принципе не способен быть угрозой… Ну разве что для себя самого.

- И кого ты там убил? - пробубнил он под нос для поддержания разговора.

- Нику.

- Эт собутыльница твоя, что ли? - капитан вел бомжа в сторону «обезьянника», зевая с подскуливанием и рассеянно обдумывая, как же его лучше оформить… Хулиганство?

- Нет, - тихий голос мужчины прерывался, точно на полпути к забытью (что очень походило на правду). - Нет. Моя судьба.

Дежурный оглянулся и многозначительно хмыкнул.

- Че, на стороне трахалась?